И ни одной женщины. Определенного поведения – собирались в определенных же местах, а порядочным в подобном бедламе было нечего делать.
Ширяев мысленно похвалил себя, что устоял перед просьбами супруги и сына, хотя они, надо отдать должное, не очень-то и настаивали.
– О чем говорят? – поинтересовался Григорий, когда удалось примоститься за столиком и получить нехитрый заказ.
Аркаша обратился в слух, пытаясь разобрать в общем гаме нечто осмысленное и понятное. Вдруг глаза его округлились, и он удивленно уставился на своего спутника.
– Ничего себе! – пробормотал Калинин и вдруг прыснул коротким смешком.
– Что там? – требовательно спросил Ширяев.
– Они говорят… В общем, там кто-то рассказывает историю нашего бегства из Порт-Ройаля. Только… – Калинин вновь засмеялся, но в смехе его сквозило удивление.
– Да говори ты! – прикрикнул на него компаньон.
– Одним словом, рассказывают о феноменальном мастерстве Командора. Это понятно. Сам был свидетелем. Но дальше…
Ширяев стал потихоньку терять терпение.
– Говорят, что Командор не только уничтожил форт и корабли, но и взорвал город и он провалился в тартарары.
– Кто провалился?
– Порт-Ройал.
– Как?!
– Не знаю. Кто-то то ли приплыл сюда до нас, то ли видел кого-то вырвавшегося с Ямайки уже после нашего бегства. Короче, большая часть города провалилась в пучину. Говорят, это тоже дело рук Командора.
– Не понял, – оторопело произнес Григорий.
– Я тоже.
– Подожди… – Бредивший в детстве морской романтикой, Ширяев теперь лихорадочно пытался вспомнить страницы когда-то прочитанных, а затем позабытых книг.
Что-то вертелось в памяти, только никак не могло всплыть на поверхность, оформиться в конкретный факт.
Пираты, флибустьерское море, столица морских разбойников…
Стоп!
– Идиот! – Ширяев хлопнул себя ладонью по лбу. – Это же надо, не сообразить!
Теперь Калинин взглядом требовал от него объяснений.
– Про это писали, только не помню где. Ну, что на Ямайке было что-то типа пиратской столицы, а потом случилось землетрясение, и город погиб. Только дату забыл. Неужели?!
Вопрос повис без ответа. Аркадий ничего не знал о конце своеобразной пиратской республики, как перед этим ничего не знал и о ее существовании. Не каждому дано в детстве переболеть романтикой парусов и дальних странствий. Да и те, кто переболел, не назовут потом дат. Один только янки у Марка Твена держал в памяти места и даты позабытых солнечных затмений. Остальные забывают гораздо более нужные вещи, чем то, что произошло за много веков до их рождения.
