Шел год за годом.
И старушке пришло время умирать. Это был печальный день для ее сада, и тюльпаны повесили головки.
Им и вправду было отчего горевать, потому что сад перешел в другие руки. Его новому владельцу и дела не было до эльфов и их малышей. Он ухаживал за садом только из-за плодов и ягод. Паи с крыжовником, малиной и сливами получались необыкновенно вкусными!
— Не стоит вам собирать крыжовник раньше времени, — сказал как-то новому хозяину сада его сосед. — Это принесет вам несчастье. Эльфы не любят, когда забирают их добро.
— Эльфы? Что за ерунда? — засмеялся хозяин сада.
— И вы решили выкопать все тюльпаны? Старушка очень их любила. А что вы хотите там посадить?
— Я собираюсь сделать там грядку петрушки, если уж вам так интересно!
— Петрушки? О Боже! Да разве вы не знаете, что это дурная примета? Я слышал только об одном человеке, который решился посадить грядку петрушки. Сразу же после этого он заболел и умер.
— Что за глупости! — фыркнул новый хозяин сада.
И он выкопал все тюльпаны, а на их место посадил петрушку. Но эльфы рассердились и засушили ее, а заодно и весь старый сад. Очень они обиделись.
По ночам они больше не баюкали своих малышей на тюльпанной клумбе, но люди слышали, как иногда они пели неподалеку. Но теперь они приходили на могилу старушки, и песня их была грустной и печальной. Они всегда пели в ночь перед полнолунием.
Никто не ухаживал за могилкой старой женщины, но она никогда не зарастала. Как она ухаживала за тюльпанами эльфов, так и они теперь присматривали за ее могилой. Никто не сажал там цветов, но по ночам всегда распускались на могилке любимые цветы старушки: розмарин и левкои, лаванда и незабудки, душистый горошек и руга.
Что здесь правда и что ложь, не знаю.
Но легенду эту все ж вам доверяю.
Старый Хани жил с женой и детьми в маленьком домике из двух комнат и «спальни» на скалистом берегу Тририна в Зенноре. У стариков было шестеро детей. Жили они, как умели, но не очень-то хорошо — было у них всего несколько акров тощей земли, на которой и овца не смогла бы прокормиться.
Вокруг домика валялось множество ракушек, и как будто бедное семейство ело только морские гребешки да устриц. Но по будням на обед у них была рыба с картошкой, а по воскресеньям изредка — свинина с подливкой. Белый хлеб же пекли на Рождество и на Пасху.
Зато дети были пригожи и здоровы. Одну из дочерей звали Черри. Она бегала быстро, как заяц, и очень любила пошалить да пошутить.
