Джоанна проснулась на заре. Было прохладно и сыро. Она обернулась и взглянула на Майкла и Кэйси — они все еще спали, освещенные тусклым утренним светом. Внезапно сердце Джоанны захлестнули чувства, и она перестала бороться с ними. Как это хорошо — снова быть вместе с Майклом, как это чудесно — просыпаться и видеть, что он рядом, а не за сотни миль отсюда, осознавать, что сегодня она сможет с ним говорить, видеть его лицо, глаза, улыбку, слышать этот глубокий, волнующий голос.
Длинные черные ресницы Майкла вздрогнули. Он открыл глаза и прошептал:
— Доброе утро.
Она дружелюбно улыбнулась, встретившись с ним взглядом. Больше они ничего не говорили — только прислушивались к порывам ветра на пляже.
Джоанна думала, что так и не заснет этой ночью. Она долго лежала, повернувшись к стене, снова и снова повторяя про себя слова Майкла и пытаясь найти в них смысл, но это было все равно что складывать мозаику, когда не хватает множества составных частей.
Неужели он действительно любил ее так сильно? Возможно. Но, допуская это, Джоанна неизменно оказывалась в тупике. Если он любил ее, то как мог встречаться с Банни? Ведь она даже забеременела от него.
С другой стороны, Майкл сказал, что, если бы она не вышла за Фила, он никогда бы не женился на Банни. Но она вышла замуж только через месяц после отъезда, почему же за все это время Майкл не попытался с ней связаться? Если он ее любил, то почему даже не позвонил? А как же ответственность перед Банни и ребенком, которого она ждала?
В его оправданиях было много нестыковок, значит, он просто хотел очистить совесть, и глупо с ее стороны думать по-другому.
Наконец Джоанна заснула, устав от вопросов, на которые не было ответов. Не было ответов? Но она ведь даже не спрашивала его ни о чем. Майкл хотел поговорить, и если бы она его просто спросила… но она повернулась к нему спиной и притворилась спящей. Она нарочно пресекла все попытки общения. Но тогда она просто растерялась и не знала, что делать.
Теперь страсти улеглись, и, возможно, ей снова удастся затронуть эту тему.
— Джоанна, — нарушил молчание Майкл.
— Что? — Она выжидающе смотрела на него.
— О нашем вчерашнем разговоре… — Он повернулся на спину, чтобы избавиться от ее взгляда. — Извини, если я говорил о том, чего не должен был касаться. Ночью я все обдумал — наверное, ты права. Так говорить о Банни было неуместно, и спрашивать о Филе я не имел права. Наверное, некоторые веши лучше оставлять в прошлом. Я думал, что разговор сможет устранить непонимание между нами, что нам станет легче, если мы кое-что проясним. Но, похоже, тебе лучше не говорить о неприятном. Вот и хорошо. По-моему, это больше не имеет значения. Все уже в прошлом, и, как говорится, дело с концом. Да и разговоры ничего не изменят, правильно?
