– Отлично! – сказал Мейсон. – По-видимому, ни на одном из ножей нет ничего, что бы могло отличить один от другого.
– Что вы хотите, чтобы я сделала с ним?
Мейсон протер лезвие платком, придирчиво осмотрел и завернул его в коричневую бумагу, в которой был нож, когда его принес Пизли.
– Будьте осторожны, чтобы не оставить на нем никаких отпечатков, – предупредил Мейсон. – Положите его в ящик буфета. Позвоните сержанту Голкомбу и скажите, что я собираюсь быть у вас в восемь утра. И запомните, дорогая, мои слова: я собираюсь быть там в восемь утра и хочу, чтобы вы меня впустили.
– И я должна запереть ящик?
– Да. Пусть никто не знает, что нож в ящике. Заприте замок и никому не открывайте. – Пока она тянулась за бумажным свертком, Мейсон вдруг спросил небрежным тоном: – Почему вы думаете, что ваш дядя намеревался убить вас, Эдна?
Она вздрогнула, как от удара.
– О чем вы говорите?
Мейсон быстро шагнул к ней:
– Вы знаете, о чем я говорю, Эдна. Вы знали, что ваш дядя разгуливал во сне дней тридцать назад, если не больше. Вы думали, что он собирается убить вас.
– Это не так! Это фальсификация!
– Тогда почему, – потребовал он объяснений, – вы установили этот сверхнадежный замок на дверь вашей спальни?
У нее перехватило дыхание, и она уставилась на него испуганными глазами.
– Давайте, – подбодрил он, – скажите мне правду!
– Я… я…
– У вас и прежде был достаточно хороший замок на двери, – пришел он к ней на помощь. – Но вы боялись, что у Кента есть ключ, и решили поставить замок, к которому у вашего дяди не могло быть ключа. Вы наняли слесаря, чтобы установить один из самых дорогих замков, какие только можно достать за деньги, и только у вас был бы от него ключ. Ведь верно?
– Но… это не… так.
– Тогда почему вы это сделали?
Она отшатнулась от Мейсона, рухнула в кресло и начала плакать.
Он произнес:
– Валяйте плачьте, если хотите. Когда закончите, ответите на мой вопрос.
Она подняла глаза, из которых катились слезы.
– Но почему вы хотите знать об этом замке? – спросила она.
– Потому что, – ответил он, – именно таким образом окружной прокурор собирается сбить вас с панталыку. Он ткнет вас носом в этот факт, когда вы будете стоять на свидетельском месте, и заставит вести себя так, как вы ведете сейчас, прямо напротив присяжных. Можете представить, как это отразится на судьбе вашего дяди. Жюри будет думать, что ваш дядя в душе убийца. Даже если они поверят, что он лунатик, его все равно признают виновным.
