– Что ты так переполошился? Тебя схватить хотели?
– Нет, дяденька!
– Что ж ты бежал?
– Напужался очень! Он мне такие слова сказал…
– Эх, парень, чересчур уж ты труслив! Ну, пересказывай!
– «Вы-де в Берг-коллегию челобитье подавали, и там вам отказано. И вы-де опять за то же смутьянство принялись… Вам сенат в вашем челобитье наотрез откажет! И велено-де вас, прионежских хресьян, на заставах хватать и в колодки забивать… И мне надоело с вами валандаться! Еще раз явишься, в Сыскной приказ отправлю…» Я прошенье за пазуху – и наутек…
– Вот уж горе так горе! – всплеснул руками Горовой. – Выходит, и это челобитье как псу под хвост?
– То-то как псу, дяденька Алексей!
– Нет, погоди, парень, тут что-то не так… – Надвинув треух на лоб, Алексей долго и мучительно раздумывал. А потом сказал: – Ну, Никита, обмишурились мы с сенатом, надо матушке жалобу подавать!
– Кому?! – опешил Никита.
– Царице! Она рассудит дело по всей истине. Она не ведает, что бояре-гады творят над работным людом. Ничего, парень, не горюй, добьемся мы своей мужицкой правды!
– Окстись, дядя Алексей! Да кто же нас допустит до царицы? Схватят, забьют в колодки, и пропали наши бедовые головушки…
– А ты не унывай, парнюга! Добьемся и до царицы – это небось не на небо залезть. Поди ты, пожалуй, как мне это сразу на ум не пришло. И Митя тоже недодумал… Вот оно, дело-то какое! Жалобу попрошу Митю переписать. Ведь она в какие руки пойдет!
Осторожно оглядываясь по сторонам, ходоки отправились к дяде Якову на постоялый двор.
Всеми силами пылкой души Алексей Горовой отдался трудной задаче – подать челобитье самой царице. После предварительных расспросов Алексей и Никита отправились к Зимнему дому, что на Мойке. Улица была перегорожена цепью часовых, никого не пропускавших. Алексей подошел к одному из солдат.
– Что это, братцы, окарауливаете?
– Али ты в Питере впервой? Государыня почивает в Зимнем доме. Покудова не встанет, здесь ни проходу, ни проезду нет.
– А когда же матушка-царица встает?
Служивый запустил в нос здоровую понюшку табаку.
– Когда как… апчхи… Когда с пушкой…[44] пчхи… пчхи… а бывает, и до вечера спит.
– Так вы и до вечера никого не пропустите?
– Ну а как же? Да это еще что! Вот мертвякам… апчхи… по этой улице совсем пути нету.
– Как – нету?
– А вот так! Есть приказ покойников ни в коем разе мимо дворца не возить.
– Да ну?
– Право. Хочешь, землячок, понюхать? Нет? Государыня… апчхи… ихнего мертвецкого виду выносить не может. У нас, – вполголоса заговорил солдат, наклоняясь к уху Горового, – во дворце болеть не позволяется, боже упаси! Коли кто заболел, сейчас из дворца увозят. «Болеть, говорят, надо дома, а государыню незачем расстраивать…»
