– Беда в том, что я и так уже выбилась из расписания – редактор требует материал как можно быстрее. – Клэй сделала паузу, в течение которой они продолжали наблюдать за солнцем, уходящим за горизонт. – Вообще-то я могла бы отправить свои пленки экспресс-почтой в «Кодак», а статью написать в Лондоне…
Джош улыбнулся:
– Вот видишь! Было бы желание… Когда приедешь в Лондон, ищи меня в отеле «Браун».
– Давай договоримся на среду. Я позвоню тебе, если у меня что-то изменится.
– Лучше пусть ничего не меняется. А теперь, когда все устроилось, давай подумаем, как нам провести последний вечер в этом чудном уголке мира.
– Я бы не хотела тратить время на ужин. Разве что возбуждающая морская снедь…
– Вот еще! – Джош расхохотался. – Мы можем в любую минуту позвонить горничной и заказать в номер устриц.
Из живописного здания отеля «Тадж-Махал» – величественного дворца, возведенного в 1903 году на побережье, открывался роскошный вид на знаменитую бомбейскую каменную арку «Ворота в Индию» – самый примечательный архитектурный памятник Аравийского моря, а позади старого здания вздымалась в небо белоснежная башня так называемого «нового крыла».
Из номера Клэй в «старом Тадже», уютно обставленного в британском колониальном стиле, открывалась перспектива города-космополита, самого чистого, благоустроенного и зажиточного из всех индийских городов. Длинный полумесяц портового района, к которому подходило плавно изогнутое шоссе Марин-драйв, петляющее по холмам, застроенным особняками и роскошными небоскребами, напоминал Клэй побережье Копакабана-бич в Рио-де-Жанейро. Прочие районы Бомбея, застроенные современными зданиями индустриальной эпохи, больше были похожи на Лос-Анджелес, а двухэтажные автобусы навевали воспоминания о Гонконге. В этом человеческом муравейнике обитали индусы, христиане, персы, евреи и мусульмане, говорившие на сотне языков и наречий, добрый десяток из которых преподавали в начальных школах Бомбея.
Проглотив принесенный горничной завтрак – чай «Дарджелинг» и хлебцы с лаймовым мармеладом, Клэй занялась необходимыми приготовлениями. Едва она рассовала по сумкам два фотоаппарата и пять сменных объективов и положила в карман десять запасных кассет пленки «EPY», как затрещал телефон.
– Мисс Фитцджеральд? Вы заказывали разговор с Нью-Йорком… – раздался голос в трубке.
– Спасибо, – отозвалась Клэй и замолчала, прислушиваясь к щелчкам и шорохам, раздающимся в трубке. – Алло… Алло. Оуэн?
