– С ней все в порядке. Уверен, к завтрашнему дню она будет вполне здорова.
По крайней мере Лахлан на это надеялся. Неожиданно Флора подняла на него глаза:
– А кто такой Джон?
Он напрягся, но тут же взял себя в руки.
– Мой младший брат.
Флора улыбнулась:
– Я так и думала. Подслушала на лестнице разговор между вашими людьми, когда шла в зал. Почему меня не представили ему?
Лахлан пожал плечами:
– Сейчас его здесь нет.
– И скоро ли вернется?
– Надеюсь.
Лахлан поднял руку, давая знак начать пир и желая положить конец этому разговору. Через переполненный зал проносили одно блюдо за другим. Трудно было устроить такой пир после того, как Гектор угнал большую часть его скота, но, как это ни глупо, Лахлан хотел произвести на Флору впечатление. Стоило только бросить взгляд на ее платье, чтобы понять, насколько это трудно. И все же он верил, что горская искренность, вступившая в схватку с фальшью, царившей при дворе, победит.
Но поймет ли она это? Вождь Маклейнов наблюдал за Флорой во время еды, в то время как она оживленно разговаривала с Алланом, сидевшим по другую сторону от нее, и с Джилли, сидевшей с ним рядом. Казалось, Флора получала большое удовольствие от этого общения, но кто мог понять, что творится в голове у этой красавицы?
– Ты довольна тем, что присоединилась к нам?
Взгляд Флоры скользнул куда-то в сторону; все это время она мучительно остро ощущала близость горца. Достаточно было мимолетного прикосновения его широкого плеча или мускулистой руки, и сердце ее трепетало. Прежде ей доводилось видеть множество красивых мужчин, но никто не действовал на нее так сильно. Хотя Лахлан не отличался классической красотой и черты его лица были резкими, а подбородок квадратным, в столь явной силе угадывалось нечто угрожающее. Не отсюда ли то влечение, охватившее ее, о котором она не подозревала прежде?
Флора опустила глаза, словно опасаясь выдать свои мысли. По правде говоря, она получала от всего этого искреннее удовольствие. Хотя пир длился уже много часов, в комнате все еще гудели торжественные звуки празднества и звенел смех. Во всем этом таилось нечто утешительное и умиротворяюще домашнее, несравнимое с жестким этикетом двора.
Магические звуки волынок и причудливые сказания «шоннаки» не кончались, а вид воинов, танцующих с мечами, произвел на Флору особенное впечатление. Единственным, что могло вызвать ее недовольство, была скверно приготовленная пища, но, похоже, все собравшиеся слишком развеселились, чтобы замечать это.
