Когда его отсутствие заметят надсмотрщики? Когда выдаст его сфера? Хани довелось наблюдать, что случается, когда срабатывает этот черный шар, произвольно, как ему вздумается, перемещающийся внутри оболочки грешной души. Отмеченная душа, рухнув наземь, извивается в корчах, с воплями, и превращается в горстку пепла. Нет-нет, такое с ним не случится. Нет…
Хани вглядывался в лица… В то, что от них осталось… Порой от лиц не оставалось ничего. То и дело — безносые, свернутые на сторону, словно расколотые физиономии, почти все изуродованы. Если же трансформация не затронула лицо, то оно хранит выражение суровое, скорбное, в глазах — отчаяние, боль, тоска… Истинное лицо человечества. Массы людской. Брошенной сюда не чьим-то произволом, но своей волей, своей рукой, своей слабостью. Хани не чувствовал к ним ни сочувствия, ни отвращения. Лишь ощущение своей принадлежности к ним. Не очень приятное ощущение…
Война, снова — война… Об этом шептались все души. Повсюду легионеры, центурионы. Но им до душ дела нет. А его отсутствие пока не обнаружено. Когда это произойдет, прятаться будет бесполезно. Сфера выдаст его.
Предстоящий путь Хани рассматривал не как упражнение в скрытности или скорости, а скорее в терпении. Он приближался к центру. Мутный Ахерон уже скрылся за городской застройкой, но Дворцовая гора, как бы дразня его, по мере приближения к ней все отодвигалась. Из окон построек вдоль улицы доносились вопли, хрипы и стоны. На них никто не обращал внимания. Хани их даже не замечал, настолько привык. Там содержались души, грехи которых требовали особо изощренных мучений, чаще всего соответствующих земным изуверствам этих грешников.
Вытянув шею, Хани в очередной раз оглядел дорогу, стараясь пробиться взглядом сквозь толпы душ, легионеров и палачей. В нескольких футах впереди шествовал отряд демонов-фалангитов. Они шли прямо на толпу, круша всех, кто не успевал отскочить в сторону. Казалось, иногда воины специально сходили с дороги, чтобы задавить больше душ.
Хани решил спрятаться в одном из домов: демоны редко заходили внутрь. Мимо, колотя в небольшие барабаны, распевая какой-то гимн, ползла по улице группа странных безглазых существ. Хани пристроился к ним, не интересуясь тем, души они или нет, и, дойдя под их прикрытием до дверного проема, нырнул внутрь.
Воздух внутри был тяжел и вонюч, дымились и тлели вечным тлением угольки, слабо освещавшие помещение. В центре комнатушки одинокая фигура сидела на выпущенных из чрева собственных внутренностях, распухших и посинелых. Руки ее беспокойно рылись в потрохах, изо рта тянулась струйка слюны.
