Чтобы успокоиться, я иду задать шороху палатным сестрам. Одна из них, толстая ямайка, занята описанием результатов каких-то тестов. Вторая, ирландская ведьма, гуляет по Интернету. Обе мне нравятся. Ямайка иногда приносит завтраки, а ирландка носит настоящую козлиную бородку. Кажется, это лучший способ послать весь мир на три буквы.
— Не наша проблема, — заявляет мне ирландка, после того как я ей все высказал. — Что случилось, то случилось. Ночью дежурили эти распиздяйки из Латвии. Сейчас, наверно, загоняют кому-нибудь ее мобильник.
— Так уволь их, — говорю я.
Мои слова вызывают у обеих сестер здоровый смех.
— Может, ты не в курсе, но в больнице не хватает палатных сестер, — отвечает ямайка.
Я в курсе. Похоже, мы выбрали всех медсестер из Карибских стран, Филиппин и Юго-Восточной Азии, а теперь уже и почти всей Восточной Европы. Когда из парагвайских джунглей выйдут белые сектантки-расистки, дальние родственницы Ницше, по крайней мере работой они будут обеспечены.
— Лично я не собираюсь выписывать свидетельство о смерти, — заявляю я.
— Молодец, — отзывается ирландка, буквально носом уткнувшаяся в экран компьютера. — Пусть попляшут пакистанцы, правильно?
— Акфаль — египтянин, — напоминаю ей. — И вас я тоже не прошу. Пусть расхлебывают эти распиздяйки из Латвии. Сию же минуту.
В ответ ямайка печально качает головой:
— Женщину не воскресишь. А эти, если вы им скажете выписать свидетельство о смерти, наверняка сошлются на код.[6]
— Мне наплевать.
— Памела? — спрашивает ямайка.
— Не буду, — откликается ирландка. — Говно, — добавляет она себе под нос.
По реакции ямайки видно, что она поняла, кого имела в виду ирландка. Не ее, а меня.
— Значит, нас трое таких, — заключает она.
— А пять миллиардов не хочешь? — говорит ирландка.
— Короче, пусть пишут, так им и передайте.
С этими словами я оставляю медсестер, чувствуя себя уже лучше.
И все же мне необходима передышка. Моксфен, который я разжевал полчаса назад вкупе с декседрином, который я обнаружил в конверте у себя в лаборантском халате и проглотил на случай, если не сразу подействует, мешают мне сосредоточиться. Слишком уж резко я захожу в пике.
Обожаю декседрин. Эта таблетка в форме дельты имеет вертикальную бороздку, вызывающую в памяти женскую щель.[7] Даже сам по себе декседрин способен сделать окружающие предметы подвижными, так что на них становится трудно удержать внимание, а то и просто уследить за ними. А если добавляешь его к моксфену, все начинает растекаться.
