— Ну вот что, мама, — заключая разговор, сказал Донаван, — ты препротивная старушенция, и я сердит на тебя.
Миссис Андерсон просветлела и потянулась, чтобы поцеловать его. Он великодушно подставил ей щеку.
— Ой, я ведь сегодня приглашена на обед, — сказала она своим обычным жеманным голоском и встала. — Вы уж тут сами позаботьтесь о себе. Да не забудьте послать поднос мистеру Андерсону: скажите бою, чтобы приготовил яичницу, а то твоему отцу до смерти надоели вареные яйца. — Она иронически усмехнулась. — Добрый вечер, дорогие. Вы уж не сердитесь на глупую старуху.
И она выплыла из комнаты, осторожно дотронувшись одной рукой до волос, а другой — до своих подведенных тушью глаз; она была очень озабочена: чтобы привести в порядок лицо, нужно немало времени. А сейчас уже очень поздно.
Оставшись одни, Марта и Донаван не сразу посмотрели друг на друга. Оба были взбешены. Они понимали, что эта сцена поставила перед ними некоторые проблемы, и Марта ждала, чтобы Донаван облек их в слова — ведь инициатива должна принадлежать мужчине.
Он и проявил ее, но не так, как хотелось Марте.
— Ну-с, Мэтти, — начал он, обрывая лепестки прекрасных, розовых с желтым гладиолусов, над подбором которых, должно быть, немало потрудилась миссис Андерсон, — придется нам, как видно, все-таки заняться любовью. — И он мрачно, даже зло, посмотрел на Марту.
Она фыркнула — удивленно и обиженно. Помолчала и снова фыркнула. Посмотрела на Донавана, растерянно, с досадой глядевшего на нее, и расхохоталась так, что в смехе ее даже зазвучали истерические нотки и она закашлялась. После этого наступило молчание. Марта вздохнула: она чувствовала себя очень усталой и подавленной.
— Но ведь ничего страшного не произошло, — обиженным тоном сказал Донаван, — решительно ничего.
И снова этот критический, почти злобный взгляд, но теперь и она со злостью смотрела на него; несколько мгновений они мерили друг друга взглядами, потом оба отвели глаза; и если бы миссис Квест или миссис Андерсон заглянули в комнату, они были бы удивлены и даже разочарованы, увидев, что дети их стоят в разных концах комнаты, разделенные ковром в несколько футов, и между ними вот-вот вспыхнет жесточайшая ссора.
— Давай-ка лучше поедим, — сказал наконец Донаван.
И оба, поняв, что решающий разговор отложен, с облегчением направились в столовую, где Донаван заказал яичницу для отца, и к нему тут же вернулось хорошее расположение духа.
А потом они, как обычно, пошли в кино, а затем, как обычно, к «Макграту», и Донаван на этот раз не возражал против того, чтобы сесть за большой стол вместе с десятком других людей.
