И при луне новорожденной
Вновь зажигаю шесть свечей.
<<Б.Садовский>>
<<Борису Садовскому>>
Я получила письмо,
Не поверила нежным словам,
Читала, смотрела в трюмо,
Удивлялась себе и Вам.
В окна широкий свет
Вплывал, и пахло зимой…
Знаю, что Вы поэт,
Значит, товарищ мой.
Как хорошо, что есть
В мире луна и шесть
Вами зажженных свеч.
Думайте обо мне,
Я живу в западне
И боюсь неожиданных встреч.
1913
* * *
Как долог праздник новогодний,
Как бел в окошках снежный цвет.
О Вас я думаю сегодня
И нежный шлю я Вам привет.
Пускай над книгою в подвале,
Где скромно ночи провожу,
Мы что-то мудрое решали,
Я обещанья не сдержу.
А Вы останьтесь верным другом
И не сердитесь на меня,
Ведь я прикована недугом
К моей кушетке на три дня.
И дом припоминая темный
На левом берегу Невы,
Смотрю, как ласковы и томны
Те розы, что прислали Вы.
1910-е годы
* * *
Это немного кокетливое стихотворение требует комментария.
Подвал – поэтическое кабаре «Бродячая Собака», куда завсегдатаи собирались за полночь, а разъезжались на рассвете. Георгий Иванов так описывает ночи в «Бродячей Собаке»:
«Комнат… всего три. Буфетная и две «залы» – одна побольше, другая совсем крохотная. Это обыкновенный подвал… Теперь стены пестро расписаны… В главной зале вместо люстры выкрашенный сусальным золотом обруч. Ярко горит огромный кирпичный камин. На одной из стен большое овальное зеркало. Под ним длинный диван – особо почетное место. Низкие столы, соломенные табуретки. Все это потом, когда «Собака» перестала существовать, с насмешливой нежностью вспоминала Ахматова:
Да, я любила их – те сборища ночные,
На низком столике стаканы ледяные,
Над черным кофеем голубоватый пар,
Камина красного тяжелый зимний жар…
Есть еще четверостишие Кузмина, кажется, нигде не напечатанное:
Здесь цепи многие развязаны —
Все сохранит подземный зал.
И те слова, что ночью сказаны,
Другой бы утром не сказал».
Судя по новогодней записочке графу Зубову, Анна Андреевна не была исключением: она, как и все, вполне могла говорить ночью то, чего утром бы ни за что не сказала…
