– Такое ощущение, что я никуда не уезжала! – прошептала Оливия, замирая на пороге.
Ее душили слезы. Она увидела себя маленькой, десятилетней, сидевшей у окна, за которым желтым золотом горела плантация кукурузы, зеленела платановая роща, прятавшая в своей глубине ворох сухих извилистых тропок. Когда-то ей казалось, что этот пейзаж всегда будет стоять перед ее глазами, она не увидит ничего другого, кроме полей, редких рощ, диких тропок. Но все кончилось, прошло, и вот она, уже взрослая женщина, стоит у окна своей детской комнаты, не понимая, куда подевалась та маленькая, живая, любопытная девчушка, мечтавшая днями напролет?
Внезапно она ощутила, как рука Майкла с нежностью легла ей на плечо.
– Майкл! – сказала она, с трудом сдерживая слезы. – Куда все уходит? Скажи – куда?
Она безвольно положила голову ему на грудь, чувствуя, что сейчас разрыдается от ощущения безбрежности времени, его неумолимого хода, в котором люди теряются как крохотные песчинки.
– Ничто никуда не уходит… – тихо прошептал Майкл, целуя ее мокрые щеки и гладя волосы. – Прошлое здесь, оно в тебе… Оно рядом…
Они стояли обнявшись, связанные воедино атмосферой этой комнаты, годами, в течение которых Оливия мечтала о своем счастье, мечтала о том дне, когда она сможет войти в свой дом вместе с любимым, с тем, с кем она будет до конца своих дней, до скончания времен…
– Прости меня, Майкл! – сказала Оливия, вытирая невольные слезы. – Все это так неожиданно, так пронзительно… – Она подошла к окну и отодвинула штору. – Я хотела бы увидеть комнату, в которой прошло твое детство. Она сохранилась?
Когда Оливия повернулась к Майклу, он уже стоял у двери.
– Майкл, я спрашиваю, сохранилась ли твоя детская комната?
Он стоял спиной к ней, и Оливия не видела выражения его лица, но даже по одному тому, как обреченно опустились его плечи, она все поняла.
– Нет, не сохранилась.
Его голос был переполнен такой болью, что она вздрогнула.
– Майкл, что-то случилось? – Она подошла к нему и посмотрела в его лицо. – Ты устал?
Он поднял голову, и Оливия увидела, как в глубине его золотистых глаз тонет иной Майкл Грант – испуганный, нерешительный, слабый. Но это продолжалось всего мгновение. Майкл улыбнулся и с нежностью посмотрел на Оливию.
– Ты слышишь? По-моему, нас зовут?
И в самом деле, зычный голос отца уже долетал до их слуха.
– Оливия! Майкл! Прошу к столу! Все готово!
Они с радостью сбежали вниз по скрипучим деревянным ступенькам. На предпоследней ступеньке Оливия остановилась.
