Брюс выдернул ее из-за стола, и они сбежали через черный ход, расплатившись по дороге с официантом. Когда все стихло, Брюс повернулся к Лили.
– Извини за этот бардак.
– За какой?
– Ну… за всю эту истерику вокруг тебя.
– Ничего страшного. Я не беру в голову.
– Это еще ничего. Бывает совсем тяжко.
– Рвут одежду?
– И это тоже. Бросаются с поцелуями. Грубят. Рыдают. Плюют в тарелку.
– Боже, зачем?
– Ну, быть знаменитым не значит быть всеми любимым. К тому же есть отдельная армия моих поклонниц – эти могут разорвать в клочки любую женщину рядом со мной. Собственно, поэтому я нанял Джои.
– Джои может справиться с поклонницами?
– Он спецназовец. Их этому учили.
– Он будет их бить?!
– Нет, что ты. Просто сумеет оттеснить их и дать мне время уйти.
– Прямо военные действия…
– Нет, Лили, так бывает не всегда. Большинство людей все же настроены доброжелательно. Вежливы, тактичны… Но есть и уроды.
– Хорошо, тогда вы с Джои возьмете на себя уродов, а я займусь вежливыми и тактичными.
– Отличный план, мэм. Я с тобой полностью согласен.
Лили усмехнулась и посмотрела на Брюса лукаво и нежно.
– Знаешь что?
– Что?
– Ты мне нравишься.
– Какое совпадение! Ты мне тоже.
– Я серьезно. Ты оказался совсем не таким, как я думала.
– Правда?
– Я полагала, что ты самовлюбленный идиот.
– А я и есть самовлюбленный идиот.
– Нет, ты не идиот. Даже близко не идиот. И уж конечно не самовлюбленный. В таких вопросах я спец. Самовлюбленных идиотов после Кентукки видишь на раз.
– Вот как? И чем же они…
– Да ну их к черту. Я о тебе. Ты отличный парень, Брюс. И ты способен удивить. Особенно если вспомнить, из какой среды ты вышел.
– Звучит так, словно я всю жизнь вращался в обществе висельников и бандитов либо происхожу из семьи выродившихся и капризных аристократов, погрязших в лени и распутстве и привыкших потакать лишь собственным прихотям.
– А из какой семьи ты происходишь? Об отце не спрашиваю, но я никогда не слышала про твою мать.
– А я ее и не помню почти. И общались мы очень редко. Они с отцом разошлись вскоре после моего рождения. Ей больше нравилась Европа, там она и поселилась. Она умерла, когда мне было пять лет.
– Мне жаль.
– Мне тоже, но ты меня не расстроила. Я же говорю, я ее почти не знал.
– Вырасти без матери грустно.
– У меня были няни. Гувернантки. Держали меня на коротком поводке, но любили. Папа… папа у нас крут. Суровый дядька. Впрочем, он всегда считал, что поступает правильно. Гонял меня, как коня по кругу, школил, давал образование. В итоге я ему благодарен. Я не вырос «золотым мальчиком».
