Иннокентий распахнул рывком дверь.
Венедикт прекратил играть, с удивлением взглянул на него.
– Ты был в саду? Ты выходил отсюда? – в волнении спросил Иннокентий.
– Не-ет… – неуверенно ответил он. – Впрочем, не знаю… Ты помешал мне, – недовольно проговорил он.
Иннокентий схватил его за руку.
– И почему ты опять играешь эту мелодию ночью? Ты опять видел сон? – с волнением и даже с угрозой спросил он.
Венедикт смотрел на него с холодной усмешкой.
– Отвечай! – Иннокентий потряс его за плечо.
Лицо Венедикта стало таинственным. Он приложил палец к губам.
Месяц стал, как круглый щит,
Как змея, река блестит…
Друг проснулся, недруг спит —
Ястреб курочку когтит…
Помогай! —
страшным хриплым шепотом нараспев произнес он.
– Что? Что ты сказал?
Но Венедикт, снова приложив скрипку к подбородку, провел смычком по струне.
Иннокентий отступил назад, повернулся и пошел прочь.
Когда он шел по дорожке назад, он вдруг увидел сбоку невиданный ранее цветок, который расцвел в саду ровно на том месте, где вчера слуга-малаец воткнул палочку.
Иннокентий постоял в задумчивости над цветком, тряхнул головой, будто отгоняя от себя наваждение, и вошел в спальню из сада.
Валерия не спала. Она была в волнении. Прямо в ночной рубашке она бросилась к вошедшему мужу, обняла его и крепко прижалась. Ее колотила дрожь.
– Слава Богу, ты вернулся! Я так боялась… Где ты был? Проснулась, тебя нет… – говорила она.
– Что с тобой, моя дорогая? Что с тобою? – повторял Иннокентий, стараясь ее успокоить и поглаживая.
– Ах, какие страшные сны я вижу! – шептала она. – Как ужасно…
Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Бережно опустил ее на постель, сел рядом, обнял ее и шепча какие-то тихие слова, принялся гладить по голове, по плечам…
Успокоенная, она уснула.
Утром они вновь сидели в столовой за завтраком. Место Венедикта было пусто. Его прибор стоял на столе.
Супруги молча ели, изредка взглядывая на пустое место. Очевидно отсутствие Венедикта их тревожило.
Наконец Иннокентий не выдержал.
– Николай, узнайте у нашего гостя, будет ли он к завтраку, – обратился он к камердинеру.
– Слушаю-с…
Камердинер вышел из столовой и направился к павильону. У двери на коврике, расстеленном на каменном низком крыльце, сидел в позе лотоса слуга-малаец. Перед ним стоял медный сосуд, из которого вырывалось синее пламя. Малаец медитировал.
Николай хотел было войти в павильон, но слуга точным жестом остановил его.
– Барин-то твой дома? – громко, как глухому, прокричал ему камердинер.
