У подножья Эдельвейса | страница 62
Будильник уже давно пропищал свою гнусную мелодию, возвещающую о том, что настали ненавистные восемь часов и пора ложиться спать. Комната приобрела свой обычный вид. Лютый растянулся у камина и дремал, время от времени позевывая и потягиваясь. Джон завесил лампу старым полотенцем, чтобы не мешала спать, и как ни в чем не бывало читал книгу. Его глаза глядели уверенно и спокойно, руки перелистывали страницы… А Линда лежала на кровати и смотрела в окно.
В этот вечер она очень хотела лечь попозже, хотя бы ради такого особенного случая, но Джон был непреклонен. Никаких «попозже», и точка! Все шло как обычно: вечерние лекарства, массаж, потом сеанс успокоения нервов в лучших традициях этого мероприятия. Линде сегодня стало даже обидно: Джон как будто специально начал его раньше и затянул до самого «отбоя». Она еще чувствовала прикосновения его ласковых пальцев. Расслабленное тело млело, желая отдаться, желая слиться с мужчиной… А Линда лежала на кровати и смотрела в окно.
Ну почему нельзя было сделать исключения и подольше поговорить, пообщаться? Ведь уже завтра они распрощаются навсегда! Ведь это их последний вечер! Дорогу уже сегодня открыли для свободного проезда. И завтра утром… Линда не могла думать об этом без содрогания.
Она уже так привыкла к тихой спокойной жизни, где ничего от нее не зависит, где все решает Джон. И как теперь она будет жить без него, без его ласки и заботы? Что ожидает ее в Анкоридже? Чак? Настоящий отец со сводными братьями? Да они, вероятнее всего, и не вспоминали о мисс Кроу, которая оставила на автоответчике сообщение, что уезжает.
Ну почему? Почему суждено было произойти этому дурацкому недоразумению с возрастом? Ведь именно оно лишило ее возможности провести эту ночь с ним. Лишило возможности вообще говорить о своих чувствах. Линда очень боялась, что Джон нравится ей только здесь и сейчас, в свете сложившихся обстоятельств. Возможно, это лишь временная влюбленность. Но даже о ней она не могла сказать открыто, не могла говорить как взрослая о том, что эти две недели была почти счастлива. Не могла даже выразить благодарности, потому что дети не умеют быть благодарными. Подросток эгоистичен до крайности и все принимает как должное.
Она не могла сказать два заветных слова: я люблю. Линда, слишком хорошо зная себя, чувствовала, что теперешнее ее состояние – временное. Пройдет неделя, может быть месяц, и все забудется, развеется как дым. Ведь жизнь за пределами хижины несется бурным потоком… Да, вероятнее всего, так оно и будет. Минутное чувство, которое потом просто растворится в шквале ощущений. Уйдут тоска и печаль, которые сейчас душат горло слезами. Останется лишь легкая грусть. Но и она затем позабудется.