Тот с хмурым видом поспешно закрыл за собой дверь. Он стоял там минуты три, напряженно прислушиваясь, готовый, наверное, к тому, что из комнаты раздастся душераздирающий вопль Тэсс. Тихо. Хиггинс сам открыл ему дверь.
– Ну что ж, Грег, вам и вашей очаровательной… – Хиггинс явно хотел сказать «хозяйке», но мудро прикусил язык, зная о нраве Грега, который даже мистера Селти хозяином не называл, – подопечной повезло. Без рентгена трудно сказать наверняка, но по характеру болей и отсутствию жара мне кажется, что перелома нет. Ушиблись, мисс. Вот мазь, трех втираний в день будет вполне достаточно. А недели через две и не вспомните.
Грегори с облегчением выдохнул, Тэсс показала ему язык из-за спины Хиггинса.
– А постельный режим? – тут же вспомнил Грег.
– Ну… недельки вполне будет достаточно. А потом можно будет смотреть по самочувствию.
Лицо Тэсс приняло тоскливое выражение. Она с мольбой смотрела на Хиггинса в то время, когда он собирался и прощался, но под взглядом Грегори выразить протест почему-то не решилась. Она проводила доктора долгим печальным взглядом и тяжко вздохнула. Грегори пошел провожать доктора. Когда он закрывал за собой дверь, в его глазах читалось торжество.
В общем, следующие несколько дней Тэсс пришлось провести в горизонтальном положении. Ей даже казалось, что Грегори ничем больше не занимался, только следил за тем, чтобы она соблюдала постельный режим. Состояние блаженной дремотной лени и покоя постепенно охватило ее. Писать ей никто не запрещал, фразы рождались легко и свободно. И можно было подолгу лежать под теплым одеялом, смотреть на огонь в камине, ловить в пляске пламени что-то, невидимое другим, открытое ей одной, а потом спешить, стараясь успеть облечь в слова каждый образ.
На третий день своего пребывания в «Белой долине» Тэсс позвонила-таки Джону. На работу. Секретарша сказала, что он уехал в командировку на пять дней. Тэсс попросила передать ему, когда вернется, что у нее все в порядке, оставила свой номер и со спокойной совестью положила трубку. Джон и вправду позвонил, правда не через пять дней, а через шесть. Говорить было как-то решительно не о чем, кроме как: «Я безумно соскучился, жду твоего возвращения». – «И я…». После этой откровенной лжи Тэсс несколько часов хандрила, пытаясь понять, почему же отсутствие человека, с которым она живет уже четыре года, было ей столь безразлично. Она старалась успокоить себя тем, что просто ее захлестнули свежие впечатления и вдохновение. Вышло как-то малоубедительно.
