В ее глазах была такая мука, что Клод чуть не зарыдал.
– А почему сейчас ты сказал мне правду? – У Денизы от отчаяния кружилась голова.
– Потому что я увидел по телевизору, что Паскаль Авениль спас моего отца, мать и братьев. И всю деревню, – проговорил он надтреснутым голосом.
– Да ты чудовище, Клод! – воскликнула Дениза. – Подумай только: ты обливал грязью благородного доктора Авениля и выдвигал против него чудовищные обвинения, может быть, в те самые минуты, когда он спасал жизнь твоего отца и матери! Твоих братьев и односельчан! А ты верующий человек, Клод? Моли Бога, чтобы он простил тебя. Я тебя простить не могу!
Клод встал. Его блестящая кожа вдруг посерела и стала совсем тусклой.
– Ты права, Дениза. Мне нет прощения. Я ухожу. А ты… Я только хочу сказать: если вы помиритесь с Паскалем и будете счастливы, это единственное, что сможет хоть немного утешить меня. – И, обхватив голову руками, он выбежал из квартиры.
Сколько Дениза просидела молча в кресле, она не знала. Время остановилось. Она любила Паскаля и сама разрушила их любовь, поверив грязным наговорам. И Паскаль еще просил у нее прощения! Да она сама не может простить себя!
Раздался телефонный звонок.
– Сестренка, я смотрела телевизор. Что же мы все наделали? Как могли поверить, что Паскаль…
Дениза прервала сестру:
– Это я одна во всем виновата, я одна. Сердце должно было подсказать мне, что это все ложь. Что Паскаль не мог пытаться убить меня. Я полная идиотка, и мне нет прощения.
– Наоборот, все прекрасно: Паскаль любит тебя, вы встретитесь, и все будет как прежде!
– Это ты так считаешь. А я не смогу посмотреть ему в глаза. Мы же знаем правду: я поверила в ложь, предала нашу любовь. Нет, я недостойна Паскаля. Он герой, а я… Ему нужна другая женщина… – В трубке повисла гнетущая тишина. И вдруг Дениза разрыдалась. – Катрин, забери меня к себе! Спрячь телевизор и газеты, я ничего не хочу знать. Забери меня, умоляю!
– Хорошо, хорошо. Завтра рано утром я за тобой заеду, – пообещала Катрин.
Катрин застыла посреди комнаты с телефоном в руках. Она не отключила его – в трубке по-прежнему раздавались прерывистые гудки.
Обеспокоенный Антуан подбежал к ней.
– Что случилось, Катрин? На тебе лица нет! Ты… – Его глаза потемнели.
– Нет, со мной все в порядке. Хотя… разве я могу так говорить после того, что только что услышала от своей сестры?! – И она пересказала мужу разговор с Денизой, борясь с подступающими к горлу рыданиями.
