Выкрикнув несколько гортанных ни на что не похожих фраз, Люция отступила от масляной лужи на полшага. Послушный древнему ведьминскому Призыву огонь вспыхнул с неожиданной силой — между колдункой и её врагом взвилась стена пламени. Зашипел, тошнотворно подрагивая в огне колдовской Гриб, почти поглотивший свою жертву, издал противный змеиный присвист ящер, вознамерившийся шагнуть прямо через завесу полымя.
— Не подходи, убью! — крикнула колдунья и снова неумело рассекла воздух слишком тяжёлым для неё мечом.
— Ты ощень слапая фетьма, — прошепелявило, ехидно улыбаясь, существо, — ты не мошешь польше колтофать, не снаешь саклинаний. Тура…
Последнее слово ящер выговорил с особым вкусом.
Люция и впрямь чувствовала себя дурой, от страха и волнения все, даже самые простые заклинания вылетели из головы, да и Силы были на исходе. Хотя… И тут в мозгу девушки вспыхнула ужасающая догадка — ящер вовсе не предлагал ей сдаться, он попросту заговаривал глупой простушке зубы, а сам ждал подкрепления.
Всё последующее произошло в считанные секунды. От осознания неминуемой смерти память к незадачливой ведьме всё-таки вернулась, но предложила единственное и, надо сказать, не самое лучшее заклинание, состоящее только из одного слова:
— ПУСТИ!!!
Изо всей силы (как будто в таком деле как колдовство громкость что-то решает) проорала Люция, повернувшись к окну. С тонким свистом рассёк воздух тяжёлый меч, разъярённо зашипел за спиной девушки ящер, а затем стена (вместе с закрытым окном) брызнула в стороны, расколовшись на куски. Осколки стекла, камня и шматки подоконника разлетелись вокруг, круша всё живое и неживое. Один из обломков угодил ведьме в плечо, оставив на память здоровенный кровоподтёк, другой едва не убил Илана. И только свирепый ящер вовремя шарахнулся к уцелевшей стене и не получил камень в голову.
А в следующий момент ведьма и ребёнок, спотыкаясь на обломках стены, прорвались на улицу. Что-то со свистом пронеслось над ухом у девушки и вонзилось в ствол огромной липы. Маленький метательный нож, скорее похожий на шип, вошёл в древесину и, застыв, остался там навсегда.
Илан, вцепился в руку Люции и с полными слёз глазами уставился на развалины, совсем недавно бывшие его домом. В разрушенный проём, следом за беглецами, ничуть не страшась языков пламени, выпрыгнул ощерившийся гребнем преследователь. Ведьма заслонила собой мальчишку и вновь замахнулась мечом. В голове царила прямо-таки ужасающая пустота — паника и испуг вытеснили здравомыслие, выжигая последние знания — теперь даже самое надёжное заклинание не спасёт.
