– Товарищ лейтенант!..
В его голосе звучала тревога, и я в нижней сорочке выскочил во двор. На огневой, похоже, все было спокойно, а вот на дороге напротив появился незнакомый, без тента «Додж», и от него напрямик через пустырь направлялась к коттеджу группа военных. Впереди шагал рослый плечистый человек, вроде без оружия (или, может, с пистолетом на боку), за ним еще трое с коротенькими автоматами «ППС». Вразброд, с молчаливой настороженностью на лицах они приближались к речке. Я подошел к калитке.
– Ты кто? – спросил передний, перейдя мостик и останавливаясь перед закрытой калиткой. На его плечах были всего лишь погоны старшины, и у меня отлегло на душе.
– А ты кто? – как можно спокойнее спросил я.
Вместо ответа старшина прорычал натренированным старшинским голосом:
– Я спрашиваю, кто занимает особняк?
– Ну, я занимаю. А что?
– Освободить немедленно! – голос его стал совсем сволочной. – Для разведроты гвардейской армии!
– Другой поищите! – со внезапной решимостью выпалил я. – Здесь противотанковый полк.
– Какой еще полк! – крикнул старшина и легко перескочил через калитку.
– Стой! – крикнул я, вдруг пожалев, что оставил пистолет в вестибюле, и тотчас выхватил автомат у Кононка, который стоял сзади. – Стой!
Старшина и в самом деле остановился, вперив в меня холодный ненавидящий взгляд. Потом оглянулся назад, где за калиткой наготове дожидались его помощники. Те, кажется, тоже брались за оружие.
– Под трибунал захотел? – угрожающе прорычал он, однако сбавив первоначальный напор. За висящий на боку «Парабеллум» пока не хватался.
Минуту мы стояли так, друг против друга – я с изготовленным для стрельбы автоматом, а он, по-видимому, набираясь решимости. Но что-то мешало ему в этом, и он оглянулся. Однако не на своих притихших у калитки помощников, а за речку – на моих артиллеристов.
– Твои?
– Мои.
Наверно, мало что понимая из того, что происходило возле коттеджа, мои артиллеристы с заметным вниманием вглядывались сюда, и, по всей видимости, это поколебало решимость старшины.
– Еще пожалеешь, мудак! – бросил он на прощание и перескочил через калитку.
Скорым шагом они двинулись вдоль речки, наверно, к другим постройкам, а я отдал автомат Кононку и вернулся в коттедж.
Эта стычка меня взбудоражила – от прежнего беззаботного настроения ничего не осталось. Я чувствовал, однако, что на этом не закончится, что последует продолжение. Каким оно окажется, нетрудно было представить. И я подумал: уж не постарался ли тут санинструктор Петрушин? Иначе почему они сразу направились к этому коттеджу – наверное же, не потому, что он здесь самый красивый. Разве мало в тылу коттеджей более красивых, чем этот? Да и для разведроты или гвардейской армии они старались?
