Стоя на корточках, Степка тщательно перемешивал аммонит, который хотя и вонял до тошноты, но как будто сох. Взяв комочек из тех, что были сырее, парень, остуживая, перекинул с ладони на ладонь, попробовал растереть – где там, затвердел, как камень.
– Высох уже.
– Ладно, пусть полежит, – сказал Бритвин. – Все равно мальца нет.
Над оврагом поднялось солнце; склон, край поляны и кустарник над ней ярко засияли в солнечном свете, постепенно стало теплеть. Бритвин в сонной истоме растянулся на шинели, посмотрел в высокое, с редкими облаками небо.
– Значит, так, – вдруг сказал он и сел. – Эй, Борода, еще храпеть начнешь.
Он толкнул ногой заплатанное колено Данилы, тот расплющил сонные глаза и, лениво задвигавшись, тоже поднялся на траве.
– Значит, так. Кому-то надо подобраться к мосту. Кустики там возле речки, я видел вчера, подход хороший. Задача, в случае чего поддержать огнем. Кто пойдет?
Данила молча вперил в землю выжидательный взгляд. Степка тоже молчал, зачем напрашиваться самому? Дело это, по-видимому, не очень веселое, кого пошлют, тот и пойдет.
– Так, – сказал Бритвин. – Ну тогда ты, Толкач. Подкрадешься и замри. Понял?
Степка не ответил. Он был готов, если это выпало на его долю, хотя то, что Бритвин обратился именно к нему, слегка задело его. Но не подав виду, он подавил в себе неприятное чувство, будто и не имел ничего против. И все же Бритвин вроде что-то заметил.
– Потому как у тебя автомат. Или, может, автомат Бороде отдашь? Тогда он пойдет.
– Нет, не отдам.
Они еще посидели минут пятнадцать. Аммонит, наверно, начал уже остывать, когда Бритвин вскинул голову – на овражном склоне появился Митя. Хватаясь за ветви, парень быстро скатился вниз. Бритвин вскочил с тревогой на лице, но Митя, оживленный и вспотевший, все в том же черном пиджачке, успокоил:
– Ну, все готово.
– Молодец, – сказал Бритвин. – Где подвода?
– Тут, в кустиках. Припозднился малость, но ничего.
– Так! – Бритвин оглянулся. – Толкач, марш к возу, из одного бидона молоко вэк, бидон сюда. Сколько у тебя бидонов?
– Три.
– Двух хватит. Один под мину пойдет.
Все было ясно, оставалось принести бидон, но Митя с неловкостью переступил босыми ногами.
– Тут вот... Поесть вам.
Обеими руками он вытащил из тугого кармана какой-то тряпичный сверток, передал Бритвину.
– Молодец! Просто герой! Ну, добро. На, Борода, в твою сумку.
Данила принялся запихивать в сумку завтрак, а Степка с Митей торопливо полезли на склон.
Митя взбирался первым. Его босые потрескавшиеся пятки быстро мелькали в росистой траве, небольшая голова в черной засаленной кепчонке, будто у вороненка, туда-сюда вертелась на худой шее – сквозь редковатый кустарник было видно далеко. Степка, однако, привык уже за ночь к этому оврагу и склону и, как это бывает на знакомой местности, почти перестал ощущать опасность.
