– Ясно. Тогда спасибо майору Миненко. Действительно, может, поможешь договориться.
Волошин собрал пистолет, вложил его в жесткую кобуру, вытер платком руки. Круглов сидел перед топкой и, с треском ломая хворост, пихал его в дымящую печку. Комбат ждал, что комсорг, проинструктированный замполитом, заговорит о предстоящей политмассовой работе, но тот, будто избегая этой темы, говорил о другом.
– А как же с политобеспечением? – осторожно спросил Волошин. – Митинг проводить не будем?
– А зачем? Я и так побеседую. И им письмишко почитаю. Письмишко классное получил. От девушек из Свердловска.
– От знакомых?
– Нисколько. Пишут на имя комсомольского секретаря части. Не письмо – целая поэма. Хотите почитать?
Он схватился за свою набитую бумагами кирзовую сумку, но Волошин сказал:
– Зачем? Не мне же адресовано.
– Так с моего согласия. Я вот бойцам все читаю – слушают, не оттащишь. И сердечно и патриотично. Хоть в газете печатай.
– Вот и почитай в ротах.
– Обязательно. Вот как они пишут, послушайте, – сказал он, торопливо разворачивая помятый треугольник. – «От имени и по поручению всех наших девушек, здравствуйте, дорогие и любимые воины-герои, красавцы молодые и чуть постарше, мы любим вас и гордимся вами, и ждем вас днем и ночью, бесконечно храня нашу любовь и нашу девичью нежность...» Ну? И так дальше.
– Хорошо пишут, – сказал Волошин.
Круглов спрятал письмо и застегнул сумку.
– Ну что, сколько там настучало? – Он взглянул на лежавшие на ящике часы Волошина. – Ого, уже три? Пойду в роту.
– В какую пойдешь?
– Какая под высотой? Самохина?
– Самохина, – сказал, подумав, комбат. – Но я бы посоветовал сходить в восьмую. Муратов там захандрил что-то.
– Это почему?
– Да так. Ерунда. Но надо бы подбодрить.
– Хорошо, пойду к Муратову. Старый знакомый все-таки. Вместе в полк прибыли. А потом и к Самохину заскочу.
– Что ж, давай.
– Главное – письмо прочитать. Знаете, как вдохновляет?
– Посмотрим, как ты их вдохновишь завтра.
– В наилучшем виде. Только вот времени в обрез. Ну что ж, утречком встретимся?
– Непременно.
Круглов ушел, и в землянке опять стало тихо. Прислушиваясь к отдаляющимся в траншее шагам, Волошин вспомнил о высоте и подумал, что придется, наверно, снова вылезать из землянки и идти к Самохину – он просто терял надежду дождаться на КП пропавших где-то разведчиков. Но усталое тело медлило, так хорошо было сидеть в тепле и покое, тревожно сознавая, что истекают последние часы ночи, а завтра все уже будет не так. Хотя, может, и обойдется. Они возьмут высоту, закрепятся, зароются, настанет какая-никакая передышка, можно будет отдохнуть в обороне.
