— Вы знаете русский?
Степан вскочил. Он одновременно испытывал радость и гнев за столь долгое бессмысленное ожидание. Он хотел подойти к старику вплотную, заглянуть ему в глаза, но шага за два что-то его остановило. Ощущение опасности? Холодок в спине? Он не знал что. Он вздохнул, отвернулся и поплелся на свое место.
— Хорошо, — проговорил старик. — Человек, который должен стать воином, обязан уметь управлять собой.
— Я не собираюсь становиться воином.
— Наши желания стоят немногого, пока внутри нет силы для их осуществления.
Степан не хотел спорить с этим явно не совсем нормальным человеком и потому ответил примирительно:
— Я готов стать воином, кем угодно, лишь бы узнать, есть ли здесь хоть какой-нибудь транспорт.
— Зачем он тебе?
— Мне нужно в столицу, в посольство, мне нужен Мехико.
— У нас нет такого города.
— Есть, это столица государства, в котором вы живете, она находится на побережье.
— У этого государства совсем другая столица. Она называется Кецалькоатль.
Степан не почувствовал даже страха, лишь легкое раздражение на невежественного старика: мы редко ощущаем подлинное дыхание судьбы и не сразу видим за маской настоящее лицо истины.
— Пусть будет по-вашему. Тогда я хотел бы попасть в этот самый Кекоциталь.
— Кецалькоатль, — поправил старик. — Там ты можешь стать только рабом или воином, но, скорее всего, тебя принесут в жертву Мортару.
Степан рассердился на себя за попусту потраченное время. Он хотел было встать и выйти, но неожиданно его рука наткнулась в кармане на какой-то острый предмет — на новенький наконечник ацтекской стрелы, совсем недавно побывавшей в кузнице, и он вдруг почувствовал, что холодок страха пополз от его руки к сердцу.
— Ты, кажется, начинаешь что-то понимать, — сказал старик, и усмешка впервые появилась на его иссушенном пустынными ветрами лице.
— Я вам не верю, — заледеневшими губами произнес Степан.
— Тебе и не надо верить. Придет время знаний, как пришло время разговора, и тогда ты все поймешь сам. А сейчас наступает другое время. Время сумерек, время, когда дует западный ветер. Время, когда воины собирают и копят силу. Пойдем. Я должен знать, примет ли тебя Сила.
Легко, как юноша, старик поднялся и пошел к выходу, и Степан последовал за ним.
Он не знал толком, что им двигало. Любопытство? Желание понять? Страх остаться ночью в этой хижине наедине со своими сомнениями? Наверное, все это вместе и еще непонятное ощущение уверенности, исходящее от старца. Иногда встречаются люди, рядом с которыми все наши опасения кажутся мелкими, не заслуживающими внимания.
