Откуда-то сверху донесся стон, затем упало что-то тяжелое, послышался звон стекла.
Шум борьбы, громкая нецензурная брань и девичий визг слились где-то на втором этаже. Гуров бросился наверх. Пока бежал, визг перешел в стон, а невидимый мужик удовлетворенно «заакал».
Дверь в комнату, из которой доносились звуки, была открытой.
– Ребята, как вам не повезло. Групповое изнасилование в извращенной форме.
Конский хвост отпрянул от лица Веры, лихорадочно запихивая предмет своей гордости в брюки. Голый Боря замер, повернул голову и, зло осклабившись, стал подниматься.
– Чего ж это, батя, твоя дочь в пятнадцать лет уже не целка? – В голосе прозвучала плохо скрытая угроза.
Одежда Веры, разорванная, валялась на полу. Бедняжке даже нечем было прикрыть свое тело. Она лишь подтянула к себе колени, испуганно глядя на Гурова. А двое мужиков медленно оправлялись, полагая, что беседа с появившимся из ниоткуда джентльменом не закончилась.
Гуров стоял в дверном проеме так, что рука с пистолетом была не видна «звукорежиссерам».
Вера попыталась подойти к Гурову, но конский хвост с силой дернул ее за волосы.
– Куда ты, сука, собралась? Мы с тобой еще не закончили. Сейчас папу твоего жизни научим, а потом и за тебя примемся. Мы еще кое-что не доделали…
– Что ж ты дочку-то в артистки пихаешь, а сам за ее шкуру трясешься. Артистки – они все давалки, папа. Без этого нельзя. – Боря пошарил в заднем кармане джинсов и вытащил «бабочку». – Извини, мы тебя порежем. Нам свидетелей нельзя оставлять.
– Можно не извиняться. – Гуров вынул руку с «ТТ». – Что теперь скажешь? Брось нож, ложись на пол. И ты, волосатый, давай рядом.
Насильники переглянулись и как по команде рванули на Гурова. Гуров выбрал того, что с ножом. Пуля вошла в правое плечо, отбросив нападавшего назад. Конский хвост оказался весьма проворным. Ему удалось перехватить руку полковника и провести бросок из тех, что демонстрирует Стивен Сигал в своих элегантно-костохрустящих боевиках.
Гуров от неожиданности полетел на пол. Пришел в себя и попытался послать пулю вслед убегающему преступнику, но кисть не слушалась. Гуров с сожалением видел, что пуля не задела преступника.
Тяжело дыша, полковник поднялся на ноги.
– Кажется, отбились, – пропыхтел он. – Вот тебе и второй тур, – он с сожалением посмотрел на безжизненно повисшую кисть. – Думаю, тебя больше никакими пряниками к отборочным турам или конкурсам не заманишь.
Вера смотрела куда-то за спину Гурова. Сыщик оглянулся и увидел, что Борис двумя руками упер нож в грудь прямо над сердцем. Пуля попала ему не в плечо, а в правое легкое. Кровь пузырилась – в отверстие вырывался воздух.
