– Я из того места, которое вы зовете Той Стороной.[3]
Он выкатил глаза.
– Ты хочешь сказать… что ты – настоящая?!
– Боюсь, так и есть, – ответила я, несколько обескураженная вопросом.
– Господи! А правда потусторонники не могут несколько раз подряд быстро повторить «на дворе трава, на траве дрова»?
– Правда. Мы называем такие штуки скороговорками.
– Обалдеть! – восхитился он. – Тут, понимаешь ли, ничего подобного нет. Я могу повторять «от топота копыт пыль по полю летит» сколько угодно!
И повторил – три раза кряду.
– А теперь давай ты.
Я набрала в грудь побольше воздуху.
– От тотопа копык пып пополю летит…
Арнольд утробно расхохотался, словно в жизни не слыхал ничего забавнее. Я улыбнулась.
– Давай еще разок! – воскликнул он.
– Нет, спасибо.[4] Слушай, как мне заткнуть этот комментофон, чтобы он не болтал у меня в голове?
– Просто сосредоточься на мысли «отключить».
Так я и сделала, и треп в мозгах прекратился.
– Что, полегчало?
Я кивнула.
– Привыкнешь.
Он на секунду задумался, окинул озеро совершенно невинным взглядом и сказал:
– А ты не хочешь прикупить немного глаголов? Конечно, не дрянь какую, а свеженькие, качественные, полезные, правильные, прямо из Текстового моря. У меня есть приятель на каракулере.
Я улыбнулась.
– Вряд ли, Арнольд. И в другой раз мне таких предложений не делай – я из беллетриции.
– Ой, – сказал Арнольд, резко побледнев.
Он закусил губу и состроил такую умоляющую рожицу, что я едва не рассмеялась.
– Не парься, – успокоила я его. – Доносить не побегу.
Молодой человек испустил облегченный вздох, пробормотал извинения, снова взгромоздился на мотоцикл и зигзагами поехал прочь, едва не налетев на почтовый ящик у начала трассы.
Внутри гидросамолета оказалось светлее и просторнее, чем я представляла, но воздух отдавал затхлостью. Мэри ошибалась: она еще не переделала старую посудину даже наполовину. В лучшем случае на одну десятую. Стены были до середины обшиты сосновыми шпунтованными досками, из-под которых неопрятными клочьями торчала минеральная вата и ненужные электрические провода. Здесь вполне хватало места для двух этажей. На нижнем располагалась большая, во всю ширину корпуса, гостиная с парой старых диванов, развернутых к телевизору. Я попыталась его включить, но безуспешно – в Книгомирье нет телевидения, если только не требуется по сюжету. В основном меня окружал реквизит, необходимый для той главы, где Джек Шпротт появляется в «сандерленде», чтобы обсудить с Мэри преступление. На полке над маленькой дровяной печкой висели фотографии хозяйки времен учебы в полицейском колледже, и еще одна, на которой улыбалась Мэри – свежеиспеченный сержант полиции.
