Однако выполнить это намерение оказалось невероятно трудно. Замерзшее тело плохо слушалось, отзываясь дикой болью на каждое движение. Со стонами и слезами Сергей Константинович сумел перекатиться, переползти в сторону двери, одолев минут за пятнадцать сантиметров пятьдесят и окончательно выбившись из сил. Плача от бессилия и страха, он уронил голову на холодный пол и с отчаянием вспомнил, как глупо вел себя в аэропорту. Если бы он не поругался со своими, не уехал в одиночку, все было бы иначе. Но он был слишком взвинчен, весь свет ему был не мил, раздражение после командировки достигло предела. А почему? Кроме обычных факторов, прибавилось напряжение, вызванное звонком того полковника милиции. Он поднял бурю в душе Романова, извлек из глубин его подсознания то, что Романов давно и успешно пытался забыть, припугнул его и заставил ежеминутно ждать беды... Постой! Но ведь полковник предупреждал, что Романова подстерегает смертельная опасность! Значит, он не западню расставлял, а в самом деле пытался Романову помочь?! Ах, дьявол! До чего же все нелепо получилось! Вместо того, чтобы прислушаться к предостережениям, Романов стал ждать подвоха от милиции, а подвох ждал его самого и совсем в другом месте.
А ведь в кармане у него, кажется, до сих пор лежит мобильник. Если бы можно было дотянуться до него и хотя бы носом набрать 02! Увы, даже это было сейчас недостижимо. Оставалось только кричать, в надежде докричаться до полковника Гурова, которому он не поверил.
Романов попытался представить, что находится за стенами недостроенного стадиона, и вообразил себе заснеженную русскую степь. Торчащий из-под снега бурьян. Узкая дорога, теряющаяся среди белых просторов. Интересно, как далеко успели увезти его от Москвы?
А вдруг Полина и Слава Кобылкин уже хватились его и ищут? А вдруг полковник Гуров тоже включился в поиски? Он ведь сказал, что будет ждать возвращения Романова. Он намеревался с ним поговорить. Романов приехал, но исчез – этот факт не мог не встревожить Гурова. Он тут же начал поиски.
Размечтавшись, Романов почти забыл про боль и холод. Он привалился щекой к шершавому обломку бетона и закрыл глаза. Рыщущие по всем дорогам милиционеры представились ему так живо, что он улыбнулся.
Но разум еще не совсем оставил его. Сергей Константинович считал себя умным человеком и даже сейчас предпочитал смотреть на вещи трезво. Верить выдумкам, пусть даже самым соблазнительным, было сейчас не просто глупо, а смертельно опасно.
