— Забрал я трудовую.
— Почему? Я тебя в лучшую бригаду воткну, где заработок есть. Ты только скажи куда? Ведь, ты буровик классный!
— Нет уж, спасибо… Я деньги не коллекционирую, в отличие от тебя… И ко мне, иуда, не подлижешься. Королей тут у вас развелось пропасть. Буду свергать королей… Напросился в лесхозе в егерскую охрану, карабинчик дадут, транспорт. И уж тогда у меня рука не дрогнет. Будешь, как тот лосёнок, в воде сдыхать и ногами сучить.
Нету у меня жалости к таким, как ты. Нету к хищникам милости! Был классным буровиком таким и егерем стану. Знаю, подкопаетесь, выгонят из лесхоза сам в тайгу уйду, один. Клянусь! Земля будет гореть под ногами сволочей. «Мама!» будете кричать, как кричал тот лосенок с перебитой хребтиной. Уж ты поверь, знаешь меня, поди…
Она ведь, беззащитная, тайга, вы и пользуетесь, грабите её, раздеваете догола, чтобы набить свою требуху. А заявлять не бойся, не стану, потому как, отбрешешься и откупишься, деньжищ уворовал не счесть… Сухим выйдешь из воды, затаишься потом до поры и опять за своё…
Вадим хохотнул:
— Ну, давай, давай! Лови куцего за хвост! — И уже без улыбки, прошипел расплывчато и вязко: — Да сам смотри не поймайся, тайга большая, много всякого бывает, ищи-свищи потом… И вот что, ты ко мне приходил за вещами?
— Какие там вещи, одни обноски… Как-нибудь заберу, — Фёдор усмехнулся, выдержав яростный взгляд собеседника.
— Пойди сейчас же забери своё хламье, ключ я тебе дам.
— Ну, вот и началось… А потом скажешь, что я у тебя спёр денежки, золотые украшения. Нет уж!
— Так был ты в моем доме или нет?!
— А что случилось, обворовали? Так давно пора, местные жулики просто недотёпы, там такое можно гребануть, я подскажу им случаем. Коллекцию коньяков в триста бутылок им и за месяц не осилить… —
— Прекрати паясничать! Только ты мог взять папку с бумагами!
— Коричневую?
— Чёрную!
— А-а, так она в баню пошла, мыться…
— Я тебя сотру в порошок, юморист…
— Слепой сказал посмотрим… Ох, в той папке, видать, документики на тебя любопытные, — сощурился в откровенном смехе Фёдор, ишь, как ты закружился, забегал…
— Отдай! Не выводи меня из себя…
— Вот этого я и хочу, чтоб ты погнался за блесной и крепко сел… Лет на десять…
— Фёдор, а ты оказывается умный мужик, я тебя недооценил, невольно вырвалось у Вадима, тебя так просто не возьмёшь.
— И не пытайся, понял… Повторяю, у меня сызмальства нету жалости к хищникам… Кши с дороги!
— Я тебя предупредил, с огнём играешь! — процедил Вадим. — Но дорогу уступил, сам, видно, того не желая, против воли, сделал маленький шажок в сторону, и зашарили, засуетились обвисшие отёками глаза, недоумённо и жадно вбирая в себя сутулую и мрачную фигуру, тяжело, уверенно прогремевшую сапогами мимо.
