Бибиканье напугало Диккенса; он уронил грабли. Потом, кусая нижнюю губу, глянул на Делл и обхватил себя руками.
— Ух-ху, — сказал он.
Выпрямив спину, она шагнула на гравийную дорожку и велела ему:
— Иди в дом. Оставайся в своей комнате, пока я тебя не позову.
— Ладно, Делл, ладно.
И он пошел прочь — не пошел, а побежал как сумасшедший, по-прежнему держа себя руками за плечи. Он с топотом промчался по двору, оставляя на земле новые отпечатки. Потом прыгнул на крыльцо, влетел в дом и захлопнул за собой дверь.
— Оставайся, где ты есть.
Делл нарисовала в воздухе круг. Потом хлопнула в ладоши. Потом сняла колпак и шлем, положила их на дорожку и поплевала во двор:
— Не твори разбоя здесь.
Тем временем «ниссан» уже подкатил к дому и стоял, широко распахнув водительскую дверцу. А Патрик, пыхтя, выволакивал с пассажирского места два тяжелых бумажных пакета. Потом он подхватил их, по одному под каждую руку, и пошел во двор, где Делл уже вытирала свои митенки о передник.
— Д-д-добрый день, м-м-мисс Манро, –сказал он.
— Здравствуй, Патрик, — ответила Делл.
—А что, утро уже прошло? Бог ты мой, как время-то летит.
Она широко улыбалась. Голос ее звучал дружелюбно. Она, кажется, даже помолодела, как будто другим человеком стала.
— Д-д-да, мэм, п-п-прошло!
Делл указала пальцем на крыльцо:
— Поставь пакеты там, у двери. Я сама их занесу. Ты не забыл про печенье — сладкое, без соли? А вяленое мясо?
Он кивнул. На его лице тоже была улыбка.
— Нет, конечно, ты не забыл, конечно.
Она смотрела, как он ставит пакеты на крыльцо, а сама рукой поправляла на затылке светлый узел волос.
— Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь. Ты добрый юноша.
Тут он пошел к ней по дорожке, глупо ухмыляясь половиной рта. Она протянула руку, взяла его ладонь в свою и прижала к груди.
Он начал заикаться:
— Я-я-я…
— Знаю, — ответила она, — ты уже за все заплатил.
Он кивнул.
— Ну да, конечно. Спасибо тебе, спасибо.
— А-а-а вы? — спросил он.
— Да, Патрик, разумеется. Только не здесь, не во дворе, не рядом с помидорами.
Делл повела Патрика к боковой стене дома и заставила лечь там на землю. Потом встала на колени рядом с ним. Он положил ладонь на узел светлых волос у нее на затылке, а она расстегнула ему молнию на брюках. И тут его глаза закрылись, а рот открылся. Она пошарила у него в штанах и вытащила эту штуковину, которая есть у мальчишек, — уродливую, лиловую и распухшую. И она ее поцеловала и даже положила ненадолго себе в рот. Он, стиснув узел ее волос, водил ее головой вверх и вниз, вверх и вниз. Щеки у Делл так раздулись, как будто она ела что-то большое. Она проголодалась.
