Но про кролика я не солгала. Думаю, это ты знаешь. По крайней мере, я думаю, что дыра среди корней мескитового дерева, которую я обнаружила недалеко от дома Делл, была кроличьей норой. Я как раз шла по тропинке, когда вдруг ее увидела. Дыра была такая большая, что я запросто могла бы просунуть в нее голову, но я побоялась нагнуться и заглянуть в нее. Вместо этого я отошла подальше: так меня точно не засосет внутрь.
— Она хочет тебя убить, — сказала я дыре, надеясь, что если кролик дома, то он меня услышит. — Она хочет сварить из тебя ужин, так что лучше прячься. А то они тебя съедят.
Я говорила тебе о том, что я ему сказала, Классик? В тот вечер, когда мы устроились отдохнуть у ног моего отца, я рассказывала тебе о том, как я предупредила кролика? Нет, наверное. Ну вот, теперь рассказала. И знаешь, мне очень жаль, что потом я показала тебе эту дыру. Правда жаль.
Отец пердел, тихо, но неустанно, отравляя весь нижний этаж Рокочущего. Запах был сильный, въедливый — настолько, что мне даже пришлось оставить входную дверь открытой. Но я не боялась, что внутрь забежит белка, — я знала, что она почует запах, передумает и убежит. Может, даже уложит свои беличьи пожитки и дунет прямиком в горы. И будет права.
— Хватит оладьи печь! Иди во двор и там пукай, раз уж тебе так приспичило!
Я была на кухне, где готовила отцу ланч — крекеры с арахисовым маслом — и наслаждалась триумфом: муравьи-солдаты были побеждены; их тела были размазаны по поверхности кухонного стола. В последнее время их и так становилось все меньше — ведь количество еды тоже не увеличивалось, — так что одержать победу в решающем сражении оказалось совсем просто. И потом, если бы не я их убила, то уж вонь — наверняка. Так что это было, можно сказать, убийство из милосердия.
Оладьи печешь.
Так мой отец говорил, когда кто-нибудь пукал.
Или воздушные печенюшки стряпаешь.
— В Китае,— рассказывал он мне,— все совсем по-другому: чем громче испортишь воздух, тем лучше было угощение. А за особенно мощный и мелодичный пук можно получить бесплатный десерт. У них это почти искусство.
— Гадость какая.
Я бы не хотела жить в Китае.
А иногда, когда мы с ним вместе обедали, он мог пернуть, а потом сказать:
— Джелиза-Роза, ушам своим не верю. Ты портишь воздух прямо за обеденным столом. Ну, это уж совсем никуда не годится.
Хотя я никогда за столом не пукала. Это всегда был он. А когда я начинала протестовать, он ухмылялся и пердел еще громче.
