— Упала, старина, упала. Она умерла еще наверху. Видимо, ей стало плохо с сердцем… Тебе бывало когда-нибудь плохо с сердцем?
— Однажды, много лет назад. — Здоровье у тебя богатырское. Так вот, ты знаешь — возникает ощущение, словно не хватает воздуха. Она могла подойти к окну, распахнуть его… И в этот момент умереть. Улавливаешь?
Эдгар принялся за компот.
— А если она умерла уже во время падения? Шоковое состояние… — робко предположил я.
— Не знаю, — он выплюнул в стакан косточки, — надо посоветоваться… А у тебя какие планы на сегодня?
— Глобальные.
— Как знаешь, А я все-таки немного порыбачу.
Выходя из здания института, я понял, что нас рано или поздно погубит: равнодушие.
На улице я заметил молодого человека в светлом плаще и шляпе с мягкими полями. По-моему, мы уже виделись. Он внимательно изучал содержимое газетного киоска. Я поморщился. Становлюсь мнительным.
* * *
Не знаю, тянет ли убийцу на место преступления, но я почему-то решил снова зайти в дом, где жила Громова. Поднялся на пятый этаж. Несколько мгновений нерешительно потоптался у двери. Потом, собравшись с духом, позвонил. Я звонил в квартиру, из окна которой вчера выбросилась девушка. На что я надеялся?
Так, была одна мысль…
Мне повезло. Послышались шаркающие шаги, и, когда дверь отворилась, я понял, почему хозяйку квартиры называли неопрятной старухой. Лет ей, как мне тогда показалось, за шестьдесят… Сморщенное лицо, слезящиеся глаза… Сгорбленная и бесформенная. Глядя на нее, хотелось пойти и вымыться с хозяйственным мылом.
— Вам кого? — спросила она.
— Надо поговорить.
Она равнодушно повернулась спиной и прошла в глубь квартиры. Я двинулся следом. Старуха подошла к застеленному газетами столу, оперлась о него руками, так и застыла, словно приклеенная.
Я быстро оглядел комнату. Старый диван с малиновой обивкой, заляпанный какими-то желтыми пятнами. Стул. Коробка из-под апельсинов, которую использовали как тумбочку.
Грязный халат на гвозде, вбитом в стену с блеклыми обоями. Зеркала не было ни одного…
— У вас жила… Вера Громова, — начал я.
— Знаю. Но ее больше нет. Уже приходили из милиции. Они все осмотрели. Это моя квартира. Мне оставил ее муж.
— Он умер? — ляпнул я.
— Умер? — морщины на ее лице пришли в движение, словно она пыталась улыбнуться. — Нет, не умер.
— Почему вы сдавали Громовой квартиру?
— Так получилось… Ей негде было жить, — лицо снова застыло.
Потом она провела ладонью по губам, и за рукой потянулась клейкая нить слюны.
