Наконец его отпустили в Роднички. Начиналось лето, цвела сирень, кипела черемуха, белоснежными бутонами облаков расцвело небо.
— Еду за невестой, ребята! За Олей! Готовьте цветы, сочиняйте стихи. Нужна поэма! Для поздравления! — разгорячено говорил он друзьям, собираясь в дорогу.
На крыльцо Олиного дома Сергей прямо взлетел. Оля словно знала, что он появится именно в эти минуты. Стояла, перебирала на груди косы, будто переплетала.
— Оля, я за тобой! Насовсем!
Сергей протянул ей руки, но Оля обожгла его отталкивающим взглядом. В сердцах отбросила за спину косы, сразила беспощадными словами:
— За мной?! Опоздал…
Оля испугалась своих же слов. Хотела убежать. Чувствовала — если не сделает этого сейчас, то разрыдается и наговорит ему бог знает что. Она рванулась, но Сергей удержал ее:
— Что с тобой, Оля?
— Со мной ничего, а вот с тобой что случилось? Как еще дорожку нашел?!
— Знала бы, как я к тебе рвался…
— Рвался… Это глагол несовершенного вида.
Сергей растерянно улыбнулся:
— А я тебе привез новые песни. — Он приложил руку к своей груди и сказал как можно теплее: — Вот они, здесь…
Оля недовольно повела плечом.
— Не нуждаюсь больше в твоих песнях! — Она взмахнула рукой, словно вырвала их из своего сердца. — Небось другой напеваешь…
— Я много летал, Оля. Не мог приехать.
— И письма написать не мог?
— Вот и письма. Полный планшет…
— Ну и читай их сам. Не приходи больше ко мне. Не приходи!
Сергей остолбенело глядел в ее страдающие глаза.
— Может, у тебя женишок завелся?
— Завелся, — приходя в себя, сказала Оля.
— И кто же такой?
— Тоже летает.
Оба стояли молча. Как чужие. Вдруг Сергей сорвал с головы пилотку, тряхнул чубом.
— Песни не лгут, Оля! Знай — никогда не лгут. — Он резко повернулся и пошел. Когда кончилась до боли родная тропинка, зазвенел, разрывая Олино сердце, его раскатистый голос:
Позарастали стежки-дорожки,
Где проходили милого ножки…
Сейчас он скроется за домом и повернет на улицу, которая ведет к речке. Там он и допоет свои песни. Оставит их реке, лесу, вечернему небу и уедет из Родничков навсегда.
За рекой торчала луна. Что с ней стало, с той большой, оранжевой, как солнце, луной, которой любовались они с Олей? Будто полоснул по ней кто клинком, отсек вторую ее половину. И уже не было того волшебного света, как раньше. И речка почти уснула, прячась в холодноватой и тусклой мгле. На берегу Сергей достал из планшета письма, бросил их в воду и с невыносимой тоской излил свою душу…
