Мы… Нас…
— Гай Аристон, он не отвечает!
Лайк Александр, Лайк, мой добрый спутник, повелитель, который никогда не командовал, герой, настоящий герой… Мой друг. Мой самый лучший. Мой единственный друг.
Обезглавленный труп на мерзлой земле.
Давший мне все, показавший мир, сотворивший из меня воина, воина-победителя.
И никто не знает! Никто не знает о его подвигах, о битве, о сраженных драконах и побежденных черных рыцарях. Только хнумы. Хнумы…
Эргэнэ.
И ее считал я другом.
— Гриф-фина! — выкрикнул я с отвращением. Человек в форме вздрогнул от моего крика.
Они предали. Мы подарили им победу, а они, коварно устроив поддельное торжество, лживый союз… Иначе они никогда не одолели бы его! Всучив ему в руки тяжелую плиту, отвлекли внимание… Все! Весь народ хнумов отвлекал внимание!
И она! Она тоже предала нас!
Предала меня. Предала Лайка. Вместе со всеми.
Хнумы…
Мы пойдем войной на их проклятый замок, страшной войной, если нужно, мы объединимся с черными рыцарями…
Рука моя скользнула к поясу, я нащупал туго набитый мешочек.
— Где грамота? — еще раз спросил человек в форме, Гай Аристон, по-моему, не слишком надеясь на ответ.
— Нет грамоты, — сказал я. — Нет союза. Хнумы — враги.
Человек помолчал. Он совсем не умел молчать.
— Ты посланец? — спросил он.
— Да.
— Ты пришел в Даркдваррон через Храм Ириса?
— Да.
— Хорошо.
Он кивнул и направился к рулевой касатке.
О, Лайк! Нет грамоты и нет союза, я ничего не должен платить в Храм Оракула. Ты оставил мне золото на несколько лет жизни.
Обезглавленный труп. Под серым небом. На мерзлой земле.
— Гилденхому Артуру носовую каюту!
Моя рука вновь скользнула к поясу.
Я не хочу! Я не хочу твоего золота!
В каюте было тепло. Дрожа, я сдирал с себя мокрые обвисшие шкуры.
Верхняя носовая каюта на «Цветке Ириса». Прежде недоступная роскошь…
— Кофе, рыцарь!
Тело тает восемь дней. На девятый Лайк увидит в лунной долине Грей-Дварра, и Грей-Дварр скажет ему: «Зачем ты помешал мне расправиться с ними?!»
Новая сухая одежда. Селентинская. Только пояс останется прежний. Я развязал мешочек и извлек на свет один золотой.
Я не поверил глазам. Я поднес монету к двери и вертел ее так и эдак, стараясь разглядеть синий оттенок, потому что я не верил цвету.
Золото было с голубым отливом.
Я достал еще золотой, и еще, и еще. Я плотно затворил дверь и пересчитал. Я-то полагал, что везу синее золото. Как бы не так! Пятьдесят разноцветных монет со вчерашнего вечера покоились у меня на поясе.
Я даже не представлял, сколько может стоить голубое золото! Десять монет.
