— И если встретишь хорошую девушку, обязательно напиши. Ну, ту самую единственную, которая на всю жизнь.
Спустя две-три чешуйки перхоти после того, как Бакарди отходит от нас, девочка-ассистентка говорит:
— Он пытался заставить ее сделать аборт. Говорил, что возьмет на себя все расходы. Говорил, что ребенок испортит ей грудь, и на этом ее карьера в кино благополучно закончится.
Ассистентка говорит, что ей надо забрать пакеты с одеждой тех троих парней, которые поднялись на съемочную площадку — туда, к Касси Райт. Ей надо отдать им одежду и обувь.
На другом конце комнаты молоденький актер задумчиво разглядывает таблетку у себя на ладони.
Я спрашиваю в шутку, почему те, кто поднялся на съемочную площадку, не выходят назад? Это что, некий массовый сиафф в стиле черной вдовы? Там у них есть специальный человек, который умерщвляет всех актеров-мужчин сразу после того, как они кончают?
Это я так шучу.
Но ассистентка молчит и внимательно смотрит на меня. Смотрит долго, я успеваю снять одну, две, три чешуйки перхоти. Я беру их кончиками пальцев и отбрасываю щелчком ногтя. Четыре чешуйки, пять, шесть. А потом она говорит:
— Да. На самом деле это такой очень хитрый, коварный план по похищению ношеной мужской одежды…
Снимая с черного свитера белые хлопья, я спрашиваю у нее, почему нельзя взять одного и того же актера и снять его несколько раз, написав у него на руке новый номер? Можно же снять крупным планом только его руку, каждый раз с другим номером. И тогда молодой человек, номер 72, сможет спокойно уйти. И судьба проекта не будет зависеть от настроения собравшихся здесь парней. И не придется никого удерживать и уговаривать. И заморачиваться на то, чтобы все были довольны и счастливы.
Одной рукой ассистентка прижимает к животу нижний край планшета, а другой снимает с держателя черный фломастер. Машет им у себя перед носом и говорит:
— Несмываемые чернила.
Тогда в Оклахоме, утром в тот понедельник, щурясь на солнце, глядя на пустую дорогу влажными глазами, слезящимися от запаха горячего асфальта, мой отец сказал:
— Ты же все знаешь, да? Ну, как быть с девчонкой? Он сказал:
— Ты же знаешь, как предохраняться? Я сказал, что все знаю. Я знаю.
И он спросил:
— А ты это делал?
Что именно? — уточнил я. Надевал презерватив? Или был с девушкой?
И он рассмеялся, хлопнул себя по бедру, выбив облачко пыли из джинсов, и сказал:
— А зачем еще надевают резинку, если не для того, чтобы быть с девчонкой?
