Лиззи откусила кусочек печенья.
— Какая вкуснятина! — восхитилась она. — Просто во рту тает!
Она наслаждалась лакомством, как маленький ребенок. Неужели ее мать не замечает в дочери этой детской непосредственности и не восхищается ею?
Билл переводил взгляд с одной на другую. Он надеялся, что глаза не обманывают его, и лицо миссис Даффи действительно немного смягчилось.
— Видишь ли, Лиззи, женщине не так легко, когда она одна, — заговорила она.
— Но тебе вовсе необязательно быть одной, мамочка, мы могли бы жить все вместе: ты, папа, я, Джон и Кейт.
— Я не смогла бы сидеть дома, дожидаясь, пока придет с работы муж и принесет зарплату. А твой отец частенько не только не приносил зарплату, но и вообще не являлся домой. Он нес свою получку прямиком на тотализатор. Он и сегодня, живя в Гэлвее, занимается тем же.
— Все равно не надо было уходить от нас.
— Нет, надо было, иначе я бы кого-нибудь убила: или его, или себя. Иногда лучше уйти, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха.
— А когда именно вы ушли? — поинтересовался Билл таким тоном, будто спрашивал о расписании поездов.
— Разве тебе еще не рассказали во всех деталях про злую ведьму, которая сбежала из дома, бросив семью на произвол судьбы?
— Да нет. Я вообще ничего не слышал об этом до сегодняшнего дня. Я полагал, что вы и мистер Даффи развелись, как все обычные люди, и расстались полюбовно. По-моему, именно так происходит в нормальных семьях.
— В нормальных семьях? Что ты хочешь этим сказать? — подозрительно переспросила мать Лиззи.
— Видите ли, я живу с матерью, отцом и сестрой-инвалидом и, честно говоря, никогда не видел для себя возможности не быть с ними или, по крайней мере, рядом с ними. А глядя на Лиззи, я думал, что в ее семье царит гораздо большая свобода, и, откровенно говоря, даже… завидовал ей. — Билл говорил с такой искренностью, что никто не смог бы заподозрить его в лицемерии.
— Ты мог бы просто собрать вещички и уехать, — заявила мать Лиззи.
— Возможно, вы и правы, но для меня это очень непросто.
— У тебя только одна жизнь.
Билл и миссис Даффи обращались уже только друг к другу, словно забыв о Лиззи.
— Да, это так. Я полагаю, что если бы нам было дано больше, чем по одной жизни на каждого, я не чувствовал бы себя таким виноватым.
Лиззи сделала попытку вернуть разговор в прежнее русло.
— Ты никогда мне не пишешь, не звонишь…
— О чем бы я стала писать тебе, Лиззи? Ты не знаешь моих друзей, я не знаю, с кем общаешься ты, Джон и Кейт. Но я все равно люблю тебя и желаю тебе только самого лучшего, хотя мы и видимся раз в сто лет.
