Мы подбираем ракушку за ракушкой. Ведро тяжелое; его пластмассовая ручка прогибается под весом десяти крупных моллюсков.
– У меня дома есть ракушки, – говорю я.
– Что? Коллекция? Какие виды ракушек?
– Не коллекция. Просто несколько ракушек. Гордон наклоняется и подбирает с песка две раковины.
– Это, – объясняет он мне, показывая темную ракушку величиной с полдоллара, – лунообразная ракушка. Видишь дырку в конусе? Ее проделала лунная улитка. Каждый изгиб раковины называется завитком.
– У меня есть одна такая дома, – говорю я. – Только не знала ее названия.
– Существуют и другие виды моллюсков, очень похожие на нее. Есть, например, лунообразная ракушка, которая меньше размером и ослепительно-белая. Есть пятнистые и дольчатые ракушки. Надо как-нибудь зайти посмотреть на твою коллекцию.
– Это не коллекция. У меня всего несколько штук.
– Твои, конечно же, самые красивые ракушки из всех, что находили на побережье Халла, – поддразнивает меня Гордон. Протягивает руку. – Вот литорица.
Кладу подобранные Гордоном ракушки в карман. Гордон обнимает меня. Мы бредем, борясь с сильным ветром, дующим с океана, по самой кромке прибоя, там, где только что плескались волны. Подбираем еще несколько ракушек. Гордон рассказывает мне о них, объясняет, что улитки могут питаться другими моллюсками, просверливая специальным зубом, называемым радулой, дырку в раковине жертвы.
Находим клешни лангустов, крабов. Чуть живой краб, с одной клешней, слегка шевелится.
– Вот это клешня лангуста, наверное, принадлежала пятилетней особи, – говорит Гордон, показывая мне клешню величиной с большой палец.
– Теперь уже дохлому лангусту.
– Или одноногому.
Возвращаемся к нему домой. Занимаемся любовью. То, что происходит на этот раз между нами, больше напоминает любовь. В ванне под сильной струей воды вымываем из наших моллюсков песок.
В четыре часа день уже угасает. Кипятим моллюсков в большущей кастрюле и наблюдаем за тем, как они раскрывают свои створки, словно распускающиеся цветы. Вырезав их ножом из раковин, мелко рубим. Потом сдабриваем приправами и лимонным соком.
Позднее, опять в постели, едим густую похлебку из моллюсков, приготовленную собственными руками.
Мы с Гордоном гуляем, снег хрустит у нас под ногами. Чтобы не промочить ноги, я обернула их полиэтиленовым пакетом, а уже потом надела ботинки. Гордон засунул руки поглубже в карманы куртки и натянул почти до самых бровей свою лыжную шапочку. Джинсы заправлены в высокие ботинки и пузырятся на коленях. Дыхание вырывается изо рта клубами пара.
