– У нас другой комнаты нет, – уточняет Виктор.
Подхожу к огню и с помощью толстого куска щепки переворачиваю полено. Потом сажусь, скрестив ноги, на пол и раздуваю пламя, чувствуя на лице его неровное тепло. Размышляю над тем, что люди переоценивают летние месяцы; насколько приятнее разжечь утром камин и сидеть у огня, вдыхая запах горящих дубовых поленьев.
– Теперь твоя очередь, – обращается ко мне Виктор. – А что ты делала четвертого июля десять лет назад?
Задумываюсь, но не могу вспомнить, чем занималась именно в этот день.
– Это было за год до моего поступления в колледж. Жила в Мексике; вот почему и не помню, что было четвертого июля. Я хочу сказать, что в Мексике этот день не отмечают.
– А что ты делала в Мексике? – интересуется Виктор.
– Долго рассказывать. Видишь ли, родители уже давно жили отдельно и наконец подали на развод. Мать моя, ну, она страшно переживала, – отправила нас жить к папочке. Он механик, и ему предложили работу по обслуживанию автомобильных гонок в Мексике, вот он и оставил нас на попечение какой-то женщины, она была слепой, и у нее на северном побережье был в деревне свой домик. Имя у нее было такое сложное – не выговорить, что-то похожее на «операцию», поэтому мы прозвали ее «миссис Си». Родилась она на юге и говорила нараспев. Ее страшно забавляло наше произношение. Она усаживала моего младшего брата на кухне и заставляла его повторять: «Горячая масляная кукуруза» и «Паркуй свою машину на Харвард-ярд», ее смешило, как он произносит звуки «а» и «р».
– Вот это да! – восклицает Виктор. Судя по всему, ему это кажется забавным. – «Гаача масьяна кукууза», – передразнивает он.
– Я бы убил ее, – заявляет Гордон.
– Да нет, у тебя не поднялась бы рука, – возражаю ему. – Ей было хорошо за шестьдесят, слепая, а еще у нее был муж, точнее, бывший муж, который жил на верхнем этаже ее дома. По-моему, когда они развелись, ей не удалось выставить его за дверь. Он как жил у нее, так и продолжал жить. Миссис Си не могла свободно передвигаться по дому. У нее были костыли, трость. Еще у нее было набитое чучело, гиппо по кличке Ту-ту, которого она усаживала за кофейный столик и вела с ним разговоры. Бывший муж когда-то спустил ее с лестницы, и у нее, по-моему, было сломано бедро, которое плохо срослось… Так вот что она сказала…
Гордон задыхается от кашля, подавившись куском французской булки.
– Так он что, спихнул ее с лестницы? – переспрашивает Гордон.
– У них постоянно происходили баталии. Она требовала, чтобы он платил ей за квартиру.
