– Виктор не был на войне, – уточняю я.
– Верно, – соглашается Кеппи. – А он все равно знает. Вот так.
Ухожу от Кеппи в самом мрачном расположении духа, хорошего настроения как не бывало. Очень часто, когда еду в машине или заезжаю в булочную за французскими булочками, мне кажется, что Виктор стоит рядом, или сидит в машине за моей спиной, или заглядывает в окно. Ощущаю его присутствие каждую минуту, хотя в последнее время он не встает с постели. Как будто у меня перед глазами всегда его фотография. В самые неподходящие минуты передо мной возникает его лицо. И пока мы с Гордоном тащимся по причалу к его лодке, у меня перед глазами маячит лицо Виктора. Вижу, как он сидит на высоком табурете у стойки бара Кеппи, худые ноги скрещены, курит. Отчетливо вижу его кудрявые волосы, как они блестят в свете ламп. Вот он откидывается назад, набирает полные легкие воздуха и замирает, задерживая дыхание. Щурится, рассказывая о чем-то, речь льется свободно, слова точно подобраны, каждое бьет прямо в цель. Мне кажется, что он наблюдает, как мы с Гордоном устало бредем к лодке; лицо покраснело, уголки губ опущены, гнев клокочет в груди. Так я выношу себе приговор.
– У тебя сегодня много дел? – спрашивает Гордон.
Пожимаю плечами, огибая кучу песка.
– Хочешь от меня избавиться? – спрашиваю его.
– Нет, – отвечает Гордон. Останавливается на причале и поворачивается ко мне лицом. – Нет, не хочется с тобой расставаться. Но решил не говорить это прямо в лоб. А то знаешь, как бывает?
Про себя думаю: «Так хочется еще побыть с ней», а потом: «Может, у нее другие планы, и она ответит: «Не могу». Так лучше сначала спросить, свободна ли она». За тобой право выбора, можешь сказать что-то вежливо-неопределенное. – Гордон переводит дыхание. – Так как, Хилз, хочешь сказать мне что-то вежливо-неопределенное?
– Чувствую себя преступницей, – признаюсь я.
– Я же не уговариваю тебя сбежать со мной, просто хочу узнать, не занята ли ты. Нет ли у тебя, к примеру, желания немного развлечься?
– Мне так трудно принимать решения, – говорю я. Думаю о том, что Виктор постоянно упрекает меня за мою нерешительность; при этом он закатывает глаза, а я чувствую себя четырехлетней девочкой, которой выговаривают за испачканное платье. – А что значит «развлечься»?
Гордон в ответ смеется, и мне становится легче на душе. Я даже подхихикиваю ему. Пожимаю плечами.
– Я не шучу, – объясняю ему. – Я и вправду не знаю, что такое «развлечься». А ты знаешь? Серьезно, Гордон, а ты придумал «развлечение»? Придумал, чем нам заняться?
