— Спасибо за утешение.
— Капитан, это вам. — Хэрел сунула в руки Пианфар упаковку чипсов и питье. Пианфар зажала бутылку с водой между коленями и принялась за еду. Глотать в условиях возросшего внутрикорабельного давления было крайне сложно, но она заставила себя немного подкрепиться и предложила пачку своим товарищам.
— У нас есть, — помотала головой Шур.
Тулли вещал о чём-то на родном языке, пытаясь компенсировать отсутствие переводчика отчаянной жестикуляцией, а Хилфи и Шур рассказывали ему по-хейнийски о трудностях движения в плотной атмосфере. В конце концов он надулся и замолчал. Пианфар сделала Хэрел знак присматривать за ним и закрыла глаза.
Она понимала, что нервы брата были на пределе. Угроза вызова возникала и раньше, и теперь только боги знали, до какого состояния могло довести Кохана ощущение постоянной опасности. Возможно, он не находил себе места с момента отлета Хилфи, а может, это началось ещё раньше — с тех пор, как он увидел первые признаки грозы, собиравшейся над головой Кима. Не исключено, что всё это время он ел через силу, не спал по ночам, бродя из угла в угол, и уже стал похож на скелет, обтянутый кожей. Правда, с ним остались Хуран и некоторые другие жены, а также пара юных сыновей (которые, будь у них хоть немного разума, убрались бы сейчас от отца подальше) плюс бесчисленное количество дочерей и (к счастью!) несколько сестёр. Но что с них было толку, когда, с одной стороны, на Кохана наступал Ман, а с другой — в клан в любую минуту могли вернуться изгнанные из него взрослые шанурские самцы, чтобы попытаться взять власть в свои руки? О, их было множество — прозябавших в своих Уединенных Жилищах и только и ждавших подарка судьбы в виде домашнего переворота.
Что касается молодого Мана, то он уже успел сбросить Кима, который до сих пор держался скорее за счёт мудрости, а не силы. Сам Кара был наделен обоими этими качествами в равной степени. К тому же в его жилах текла горячая шанурская кровь. Пианфар прокляла собственную тупость: если бы она не польстилась на тихую домашнюю жизнь и Кима, любившего сидеть в тенистом саду и слушать её истории о дальних мирах, она не поставила бы под угрозу интересы семьи, ибо дети Кима от других его жён не имели прав на наследство клана Шанур, в то время как Кара обладал не только самими этими правами, но и страстным желанием незамедлительно в них вступить.
Хейнийские философы полагали, что в подобных схватках происходило совершенствование нации (ведь выживал в конечном итоге сильнейший) и что к смерти побежденных нужно было относиться как к печальному, но естественному событию, тем более что по самой своей сути образ мысли новых правителей ничем не отличался от образа мысли старых, а посему никаких значимых перемен в кланах не наблюдалось.
