"Это происходит посредством Единения, где каждый снова
примет себя обратно. Посредством знания он очистит себя от
многообразия взглядов на Единство, поглощением (пожиранием)
Материи в самом себе подобно пламени, Тьмы -- Светом и
Смерти -- Жизнью".
(GT 25:10-19)
Следует отметить, что в валентинианской системе подобное
достижение приписывается гносису на основе всеобщего бытия,
где "возрождение Единства" и "поглощение Материи" означает
не меньше, чем действительный распад нижнего мира, т.е.
сознающей природы как таковой -- не благодаря
воздействию внешней силы, но единственно из-за внутреннего
состояния ума: "знания" на запредельном уровне. Мы увидим
позже (Гл. 8), что умозрительный принцип валентинианства
обосновал объективную онтологическую эффективность этого
действия, на первый взгляд кажущегося очень частным и
субъективным; и как их вероучение объясняет выравнивание
личностного единения с переобъединением вселенной и Бога.
И всеобщий (метафизический), и индивидуальный
(мистический) аспекты идеи единства и его противоположности
становятся постоянной темой ряда рассуждений, уходящих все
дальше от мифологии.
Ориген, чья близость гностической мысли в его системе (в
свое время преданной анафеме Церковью) очевидна,
рассматривал все движение действительности в категориях
утраты и восстановления метафизического Единства. Но Плотин
в своих рассуждениях обрисовал завершенные мистические
заключения, выведенные им из метафизики "Единого против Многого".
Рассеяние и собирание -- это онтологические
категории действительности вообще, они существуют
одновременно по образу действия каждого потенциального
опыта души, и объединение в этих пределах есть союз с
Единым. Поэтому оправдано появление неоплатонической
структуры внутреннего подъема от Многого к Единому,
этического на первых ступенях лестницы, затем становящегося
теоретическим, а на кульминационной стадии -- мистическим.
"Стремление восходить к себе, собирая в форме тела все
свои члены, которые распались и рассеялись по многому из
единства, которое когда-то изобиловало в величии своей
власти. Собери вместе и объедини врожденные идеи и
попытайся соединить тех, что смешались, и вытянуть на свет
тех, что были темны".
(Порфирий, Ad Marcell. X)
Возможно, что через труды Порфирия эта неоплатоническая
концепция объединения как принцип личной жизни пришла к
Августину, в чьей энергичной субъективной манере акценты,
наконец, полностью сместились от метафизического аспекта к
нравственному.
