— Ну так… Ольге-то уже за полтинник… Он хоть и молодилась, но все равно… годы-то берут свое, — Вася бросил на покойницу последний недоуменный взгляд. — И в теле была… а теперь — прямо тростиночка. Не старше тридцати выглядит.
Роман обернулся — не без опаски, но мертвая женщина по-прежнему вела себя именно так, как ведут себя все мертвые женщины. И если выбросить из памяти ту кошмарную распухшую маску, она действительно казалась не старше тридцати. Ну тридцать пять максимум.
— Так почем ты знаешь, что это она — ты же ей в лицо не смотрел?
— Да она, она, — Вася удрученно махнул рукой. — Я ж ее больше двадцати лет знаю, мне и в лицо смотреть не надо. Вон, у нее на правой руке ожог выше локтя — это, она говорила, с детства еще… можешь глянуть.
— Раз ты ее так хорошо знаешь, так может пацан ее у тебя посидит, пока тут не разберутся и не решат, чего дальше, родственникам позвонят, — предложил Роман. — Не на улице же ему торчать? Тем более…
Вася, обходивший опрокинутую тумбочку, обернулся.
— Какой пацан?
— Ну как какой — сын ее, — Роман снова начал раздражаться и, почувствовав это, мысленно облегченно вздохнул — раздражение смывало прочь неприятное и постыдное ощущение от того, что он только что в усмерть перепугался. — Денис. Это же он меня сюда и притащил — мол…
— Мужик, ты или путаешь чего, или тебя кто-то наколол, — озадаченно сказал Вася, в то же время глядя на Романа не без подозрения. — Ольга одна тут жила, и никаких детей у нее нет.
* * *
Кухня была аккуратной, нарядной, чисто прибранной, на окне — кружевные занавесочки, на стенах бесчисленные полочки со специями, крючочки, с которых свисали кухонные принадлежности и яркие полотенчики. На подоконнике, застеленном клеенкой, выстроились горшки с цветами, стояли они и на холодильнике. Над столом мерно тикали часы, расписанные резвящимися щенками, на самом же столе, покрытом ярко-желтой скатертью, стоял овальный поднос с чайником и сахарницей, и иногда поглядывая на него, Роман почему-то отчетливо представлял, как сидела за этим столом рыжеволосая женщина и пила чай — сидела в одиночестве в своем аккуратном кухонном царстве, глядя на часы и на глуповатые щенячьи морды. Ему подумалось, что женщине этой очень не понравилось бы, что сейчас ее желтая скатерть усыпана чешуйками пепла, а рядом с подносом пристроилась маленькая салатница, заполненная окурками. Присутствие же на кухне троих мужчин в верхней одежде и обуви, которые курили вовсю, ей не понравилось бы еще больше.
