…Женя зажмурилась и почувствовала, как к ней подбежали и обняли. Это была Лена. Это были ее нервные объятия, ее запах, точнее, запах ее духов. Она была жива. И Женя открыла глаза. Лицо Лены было белым, глаза ввалились.
– Бедняжка! – вдруг сиплым голосом воскликнула Женя и уже вполне осознанно прижала подругу к себе. – Господи…
Она разрыдалась.
– Слушай, поехали, а? – взмолилась Лена. – Вытри сопли. Нам нельзя здесь оставаться. Он может проснуться в любую минуту.
Она села рядом с Женей на переднее сиденье.
– Жалко, что Шостака нет, похоже, Семен убил его… Господи, как же мне страшно… И рана болит… Мне бы обезболивающий укол… У тебя есть знакомые доктора?
– Нет. Но можно вызвать частного врача, у меня есть один телефон, другое дело, что я лично незнакома с этим человеком… Не знаю, можно ли ему довериться.
– Деньги заплатим, и он никуда не денется. Сделает перевязку и скажет, в каком состоянии находится рана. Вдруг заражение крови? Представляешь, как будет обидно, если я на самом деле умру? – Лена повернула голову к Жене и вдруг совершенно неожиданно прильнула к ней в порыве нежности, потерлась лицом о ее плечо. – Женька, ну и кашу я заварила, аж самой тошно… Так влипнуть…
Они обе хотели друг другу сказать что-то важное, но было ясно, что Лена быстро теряет силы, а Женя никак не может успокоиться. Одно они поняли без слов – только вместе они могли сейчас чувствовать себя в безопасности. Они доверяли друг другу, как если бы не было никакой дуэли, не было всего этого кошмара. Мужчины, из-за которых они дрались, превратились в неясные очертания и рассеялись, как туман.
Женя привезла воскресшую подругу к себе домой и позвонила по телефону. Она уже не помнила, кто ей порекомендовал этого доктора – Кузнецова Николая Ивановича. К счастью, он сам взял трубку. В разговоре с ним она сразу объяснила, что у нее дома находится женщина с огнестрельным ранением. Кузнецов Николай Иванович все сразу понял, после чего пообещал быть по адресу через полчаса. За это время Женя успела раздеть Лену и уложить в постель. Лена была уже очень слаба. Приехавший даже раньше обещанного Николай Иванович, молчаливый, розовощекий, кареглазый человек, осторожно принялся снимать пропитанную мазью повязку. Лена застонала от боли. В комнате запахло больницей… Грязные бинты он бросал в принесенную Женей эмалированную миску. Женя, увидев глубокую темную рану с розовой припухлостью по краям, чуть не лишилась чувств. Да уж, это точно не было бутафорией. Если бы доктор знал, кто прострелил такое красивое тело… Удивился бы или испугался?
