– Володя, успокойся и послушай, что я тебе скажу. Я вижу, что тебе сейчас плохо, что ты нуждаешься в моей помощи и ждешь ее, как если бы я была сильнее тебя, умнее тебя, спокойнее тебя… Твое состояние вызвано шоком, и мы с тобой об этом прекрасно знаем. То, что ты чувствуешь себя сейчас слабым и растерянным, – естественное состояние человека, у которого убили жену, а убийство взвалили на него самого. Согласись, что тебе куда проще было бы сразу, как только Женя призналась в убийстве, заявить в милицию, и все! Ты похоронил бы Лену, а Женю посадили бы в тюрьму. Но ты, видимо, от природы человек добрый, не смог допустить того, чтобы Женя закончила свои дни в тюрьме, тем более что тебя, согласись, грела мысль, что эти женщины стрелялись из-за тебя, другими словами, ты вдруг почувствовал ответственность за эту дуэль… Это и было твоей ошибкой, которой воспользовались и Женя, и Семен. Но теперь, когда ты избавился от трупа и обеспечил себе (с моей помощью) алиби, я могу помочь тебе пережить это тяжелое для тебя время, побыть с тобой, помочь тебе…
– Ты серьезно? – Он с недоверием посмотрел на нее. Маша заметила, что его лицо посерело, появились темные круги под глазами, он дурно выглядел в эту минуту. Ей стало даже жаль его. – Ты действительно не уедешь и останешься со мной? Или я что-то не так понял?
– Сейчас все поймешь. Значит, так… – И Маша начала объяснять ему, что она приехала в Питер отдохнуть, что в ее планы не входило о ком-то заботиться и тем более решать чьи-то проблемы. У нее и своих по горло. Дома, в Саратове, ее ждут важные и серьезные дела, которые требуют ее скорого возвращения. У нее есть цель в жизни – получить образование. Но в наше время это очень дорого, приходится много работать, откладывать деньги…
Шехов быстро понял, что к чему, и даже улыбнулся, показывая, что ей вовсе не обязательно в таких подробностях объяснять, сколько стоит образование и как тяжело оно дается простому смертному. Он прямо спросил, какая сумма необходима для того, чтобы Маша могла бросить все свои дела и спокойно отправиться с ним в Москву. Маша без запинки назвала сумму и даже съежилась от собственной храбрости, граничащей с наглостью. Она отлично понимала, что вместо того, чтобы бескорыстно помочь человеку, она вынуждена была просить за это деньги. Краснеть, но просить. И ничего уж тут не попишешь. Кто, как не банкир, попавшийся ей на пути, сможет помочь заплатить за институт?
