— Ты что же, не знаешь, что за такие штучки отвешивают по рогам! — И подносил увесистый кулак к носу обидчика.
— Да я же так, не со зла какого-нибудь. Кто ж не знает, что Отчаянную нельзя обижать, — оправдывался тот.
— То-то же… — Кулак Пашки перекочевывал к собственному носу, легонечко потирал его — и парень отходил.
Аня чувствовала, что ее оберегают, относятся к ней с уважением и даже с любовью. Такое внимание смущало, ей делалось стыдно. «Вот еще, выискалась писаная торба», — корила она себя.
Девушка никак не могла привыкнуть к мысли, что она уже прочно вошла в солдатскую семью. Ей все казалось, что она недостойна этого внимания, что слишком мало сделано для этой любви и уважения.
Аня не понимала, что один смелый поступок уже заслуживал солдатского доброго слова. «Видно, век мне суждено носить прозвища, — улыбаясь, думала девушка. — Волчонок, Сверло, Странная, а теперь вот Отчаянная». Но это прозвище не похоже на те прежние, это не обижает, наоборот — хочется смеяться и немножечко поплакать… от счастья. Вот если бы лейтенант не был так холоден к ней, то она бы считала себя вполне счастливой. Неужели она чем-нибудь обидела его? Стала вспоминать. Вспомнила, когда он стал другим. После прощания с Пашкой, конечно же!
Аня засмеялась. Как он не может понять, что Пашка… это просто Пашка, друг, союзник, защитник. А зачем ему, собственно, понимать? Может быть, он просто не хочет понимать? Какое ему дело до ее дум? У него своих забот хватает. Да и кому она такая нужна, пыльная, потная, лицо как подрумяненная шаньга! Эх, Анька, Анька! Вбиваешь себе в голову какую-то чушь, а потом вздыхаешь. Фантазерка несчастная! Он и смотреть-то не хочет, не то чтобы разговаривать. Но когда девушка видела сухощавое загорелое лицо лейтенанта с розовой полоской на лбу от недавнего ранения, когда их глаза случайно встречались, она краснела и первая отводила теперь уж совсем не сверлящий взгляд. Девушка задумывалась и молча плелась в хвосте роты, вдыхая терпкий запах пыли и солдатского пота.
На привалах подходил Пашка. Он заставлял разуваться и показывал, как правильно наматывать портянки. Девушка охотно следовала его советам, но к следующему привалу снова появлялись пузыри и ссадины на подошвах. Кончилось тем, что Пашка раздобыл откуда-то пару легких брезентовых сапожек и принес их Ане.
— Вот, примерь!
Девушка озадаченно посмотрела сначала на сапожки, потом на Пашку и чуть не расплакалась.
— Ну чего ты, Аня… Ну же, Анечка, — сконфузился он.
