Из строевой части полка сообщат его жене, что погиб в боях за Родину. Так же напишут и о том жирном, который пытался убить ее, Аню. А разве он за Родину погиб? Его родина — это собственная жирная шкуренка. Аня пододвинулась к убитому и, положив руку на еще теплое лицо, закрыла глаза. Потом оглянулась. Солдаты лежали вокруг нее и смотрели на танк, который продолжал двигаться наискосок. То, что девушка увидела в следующую секунду, заставило ее вскрикнуть. Метрах в тридцати от танка лежал Алехин и, видимо, напрягая последние силы, на локтях, на одних локтях уползал от безжалостного лязга широких гусениц. Танкисты не стреляли. Они наслаждались беззащитностью русского солдата. Еще несколько метров — и гусеницы раздавят это израненное тело.
Девушка кусала губы, до боли в пальцах сжимала тесемку санитарной сумки.
А танк все ближе и ближе.
— Что же делать? Что? — услышала она возле себя. И это надрывное «что» подбодрило Аню. Она мельком взглянула на солдата — это был веснущатый молодой сержант, почти мальчишка — и он… держал в руках противотанковую гранату.
— Подожди! — крикнула девушка и со всех ног бросилась к Алехину.
Алехин уже протягивал руки, как утром, когда помог ей выкарабкаться из траншеи. Аня схватила его руки и, почти не останавливаясь, повернула обратно, таща раненого связиста волоком. За спиной — это девушка ощущала всем телом — скрежетал танк, с каждой секундой сокращая расстояние. Танкисты по-прежнему не стреляли. Алехин молчал. «Молчи, Алеха, молчи… Я сейчас, я сейчас», — задыхаясь, шептала девушка.
Впереди Аня заметила чернеющую пасть воронки. «Успею или нет? Успею или нет? Надо успеть, успеть. Ведь Захаров успел, он успел, он успел…»
А танк все ближе, все ближе. Вот уже сухое горячее дыхание раскаленной брони обдает затылок, рокот мотора вползает в уши, до боли сжимает сердце. Кто-то выбегает ей навстречу. Аня узнает Давлетбаева. Он хватает Алехина за рукав — и через несколько шагов все трое укрываются в воронке.
Взрыв, скрежет — и наполняющая душу тишина. Алехин разыскивает руку девушки, крепко жмет ее пальцы.
— Отчаянная душа! — шепчет он и теряет сознание.
Аня смотрит на бледное лицо солдата, и на ее глазах выступают слезы.
Спустя четверть часа Шкалябин сидел на блестящей полосе рельса и носовым платком стирал со лба струившуюся змейку крови. Возле насыпи были разбросаны трупы гитлеровцев в сизых мундирах. А внизу, в десяти метрах от огромной воронки, накренившись на левый бок, стоял подбитый сержантом Крыжановским фашистский танк. Лейтенант смотрел на зеленый клинышек перелеска, откуда должны были появиться разведчики, и ждал.
