Артём Захарович открыл переднее окно, выбросил окурок, снежинки холодной струей ворвались в машину.
— Хороша будет завтра пороша, — заметил Лемяшевич, бросая и свой окурок.
Бородка быстро обернулся, в глазах его блеснули азартные огоньки.
— Вы охотник?
— Без стажа. Года два, как приобрел ружье. Не подстрелил ещё ни одного зайца, если по совести… На тетеревов осенью удачно ходил…
— Завтра суббота, да? Послушайте, давайте пойдем в воскресенье на зайцев. Чудесные места знаю.
— Я всегда готов, — согласился Лемяшевич. Шофёр с улыбкой покачал головой.
— В воскресенье совещание льноводов, Артем Захарович, Бородка хлопнул себя по лбу.
— Ах, черт возьми! Совсем забыл… И вот так каждый раз! Два года не могу вырваться. А я как раз охотник со стажем, с детства.
Он отвернулся, опять закурил и, не поворачивая головы, вглядываясь в дорогу, сказал:
— Вот… А вы говорите… Для вас это просто. Накупил книг — и читай… Вздумал на охоту пойти — пошёл… А у меня тысяча дел, и за все бьют. В голове не умещаются… Вы, конечно, уверены, что я это сделал нарочно? Признавайтесь, — он глянул на спутника через плечо.
Лемяшевич сказал откровенно:
— До заседания не думал, на заседании меня убедили…
— Убедили? — Бородка даже крякнул. — Кх-м… И вы радуетесь победе?
— Я не о себе думаю. Пятно легло на трех коммунистов и… на звание учителя… На звание! Помните, мы говорили с вами… А вообще мне обидно за своего партийного руководителя.
— Вы не ханжите, Лемяшевич. И не говорите громких фраз. Не люблю. Это — от желания поставить себя в более выгодное положение в споре с человеком, который не может, не имеет права, если хотите, доказывать свою правоту на таких же высоких нотах. Поставьте себя на мое место!
— А я вам скажу, что это не свидетельство силы — выставлять себя мучеником: «Я один всё делаю, и меня одного бьют».
Бородка резко повернулся, лег грудью на спинку, в глазах его блеснули знакомые искры гнева.
— Вы безжалостный человек, Лемяшевич… Но непроницательны, необъективны… Никогда в жизни я не жаловался, и никто, кроме вас, меня в этом ещё не попрекнул! Вы попали пальцем в небо… Я о другом хотел сказать… Те, кто вас переубедил… все их доказательства ни черта не стоят. Я тоже мог бы доказать, что это ерунда, что нельзя валить все в одну кучу, как это сделал уважаемый Петр Андреевич. Однако я отвечаю и за ваше имя, и за честь Полоза, и за все остальное в районе! Значит, косвенно — и за фельетон, за его появление. Косвенно… Но поверьте мне, как человек человеку, что я и в самом деле не помню содержания разговора с редактором. У меня и в мыслях никогда не было мстить вам. Я выше этого… Можете вы поверить?
