Заходило солнце, лучи его золотили верхушки лип и тополей на усадьбе МТС. Из-за леса поднимался и расплывался по небу неестественно яркий багрянец, какой бывает только осенью — и, говорят, к дождю. Сначала он расходился в стороны, потом, когда погас последний луч на самой высокой липе, стал ползти вверх. А навстречу багрянцу с востока надвигался синий сумрак, как бы борясь с этой последней вспышкой горячего света.
От ручья и с луга тянуло осенней сыростью и холодом.
Катя подошла к подруге незаметно и как бы случайно, — её младший брат тоже пас тут корову.
— Объедятся они листьев, — сказала она о коровах, чтобы с чего-нибудь начать разговор.
Рая взглянула на небо, потом на свою одноклассницу.
— Что ты читаешь?
Рая молча показала обложку книги и посмотрела на часы. Часы эти появились у нее совсем недавно, и злые языки на деревне были почти правы, когда говорили, почему купила их для дочери Снегириха: после того как Алёша Костянок получил в премию обыкновенные часы, Аксинья, всем на зависть, купила для дочки золотые. На деле это было не совсем так. Раиса сама попросила мать купить ей часы. Аксинья Федо-совна, поехав в город, не нашла там простых часов и, рассердившись, купила золотые. Пусть знают, что для единственной дочери ей ничего не жалко. Пускай тешится дитя! Отец жизнь отдал за её счастье.
Катя видела, что Рая опять уклоняется от разговора; она подошла к корове, собираясь гнать её домой, но корова жадно хватала капустные листья, с хрустом сгрызала кочерыжки и не хотела уходить, повернула в другую сторону, к кустам.
— Пускай походит, рано еще, — сказала Катя и, помолчав, прибавила: — А хорошо как!
И правда, было хорошо. Крепко пахло молоком, капустой и ольховым листом. Влажная свежесть наполняла бодростью и каким-то торжественным покоем. В кустах баловались мальчишки, лес за рекой отзывался на их крики и смех, и голосистое эхо катилось обратно по лугу.
Катя отбросила всякую дипломатию и спросила прямо, настойчиво:
— Скажи, Рая, почему ты такая?.. Сторонишься товарищей… Почему отказалась от хора?
— Не желаю я!
— Нет, ты скажи!
Рая закрыла книжку и прижала её к груди, — А кто ты такая, что я должна перед тобой исповедоваться?
— Мы так долго дружили, — задумчиво и грустно сказала Катя. — А теперь ты меня не любишь.
Рая злобно блеснула глазами.
— Я тебя ненавижу, если хочешь знать, не только… Катя отшатнулась и даже сделала движение рукой, как бы защищаясь, но рука её повисла в воздухе.
