Не понято зачем, я сунул кувшин с вином под кран, долил воды, и принялся пить. Разбавленный «Рислинг» «шел» куда легче, но зато по объему его стало гораздо больше. Я выпил две трети, снова сунул кувшин под кран, опять припал к его краю, точно умирающий от жажды странник в пустыне… Короче, я все выпил. И уложился в две минуты, «тика в тику». Бабай проиграл. Наташка стала моей. Только она об этом не знала. Но это было уже не важно…
Потом мы вернулись в комнату. Потом еще выпили. Кажется, собрались танцевать… Кажется, что-то произошло и танцы не получились… Пошли гулять зачем-то…
Помню еще улицу, заснеженную и темную. Я сижу на скамейке в каком-то дворе, рядом кто-то мнется и уговаривает меня: «Вставай, менты идут! Заберут же…»
И снова улицы, потом, вдруг — освещенное огнями крыльцо Дома Культуры. Рожи какие-то, чайная чашка, в ней водка. Выпил. Кричу: «Не хочу из чашки, буду из горлА!»
Чекушка в руке. Пью. Блюю. Падаю. Провал…
Следующее включение: трое ведут меня домой. Я падаю. Меня поднимают. Все трое — девчонки. Узнаю Светулю (А Бубен-то где?) и Ольгу (А где Бабай?). Третий женский образ тает в алкогольной дымке. Провал…
Родной подъезд. Я прислонился к двери и пытаюсь нажать на звонок. Не попадаю. Никак. Слов нет, только слюни. Открывается дверь. Проваливаюсь в теплое пространство отчего дома, опираюсь о стену (как мне кажется). Прислоняюсь к стене щекой.
По стене ко мне идет мама с огромными от удивления и ужаса глазами. Мой мутный мозг озаряет: лежу на полу.
Начинается допрос — где, с кем и почему. Слов, повторяю, нет, одни слюни. Вброшен в койку. Провал…
* * *
На следующее утро я проснулся и понял, что зря. Лучше бы я умер во сне. Слава Богу, тазик мне подставили. Никогда в жизни, никогда, честное слово, я так долго и мучительно не блевал! Сперва вчерашней едой и пойлом, потом сегодняшним желудочным соком, потом просто желчью. Выпил бутылку минералки, и она тут же вышла из меня. Пеной. Мне казалось, что я похож на работающий огнетушитель.
Объяснения с родителями опущу — это личное. Скажу лишь, что никого не сдал, свалив всю вину за свое такое состояние на каких-то левых чуваков, напоивших меня чуть ли не насильно (Представили себе эту картину? В России насильно поят! Цирк какой-то…).
После обеда ко мне с опаской пришли навещатели — Бабай с Бубном. Их, не смотря на их же опасения, ко мне пустили, само собой, со словами: «Посмотрите на этого охламона!».
Я лежал, зеленый, как капустный листик, прикрытый простынкой, и дышал через раз.
