Он робко сделал еще один крошечный шажок в мою сторону.
— Разумеется, разумеется. Боюсь, я проявил неоправданную поспешность. — Он протянул руки и попытался разгладить мой рукав. — Кажется, я смял ваш пиджак. Простите меня, Вустер. Я забылся. Такое никогда больше не повторится.
— Надеюсь. Это же надо — хватает людей за пиджаки и грозится переломать им все кости. В жизни не слышал подобной наглости.
— Вы правы, вы правы. Я ошибался.
— Ошибались — не то слово. В будущем я этого не потерплю, Спод, зарубите себе на носу.
— Да, да, я понял, понял.
— Все время, что я нахожусь в этом доме, ваше поведение возмущает меня. Как вы смотрели на меня за обедом? Может быть, вам кажется, что люди ничего не замечают, но люди замечают все.
— О, конечно, конечно.
— Назвали меня жалкой козявкой.
— Простите, Вустер, я так сожалею, что назвал вас жалкой козявкой. Я просто не подумал.
— Думайте, Спод. Прежде чем что-то сказать, всегда сначала подумайте. А теперь можете идти, это все.
— Спокойно ночи, Вустер.
— Спокойной ночи, Спод.
Склонив голову, он быстро просеменил в коридор, а я повернулся к тете Далии, которая издавала звуки, похожие на фырканье мотоцикла. Вид у нее был такой, будто она увидела привидение. Думаю, сцена, которую она наблюдала, должна была произвести на непосвященного зрителя ошеломляющее впечатление.
— Ну, скажу я тебе…
Она умолкла, и хорошо сделала, ведь эта дама в минуты сильного душевного волнения способна забыть, что она не на охоте, и ввернуть слишком крепкое словечко, которое может смутить общество, состоящее не из одних мужчин.
— Берти! Что произошло? Я небрежно махнул рукой.
— Ничего особенного, просто поставил нахала на место. Пусть знает, кто он, а кто — я. Таким, как Спод, надо время от времени вправлять мозги.
— Кто такая эта Юлейлия?
— Понятия не имею. За разъяснениями по этому поводу надо обращаться к Дживсу. Но все равно он ничего не скажет, потому что правила клубного устава суровы, и членам позволено только назвать имя. Дживс пришел ко мне не так давно, — продолжал я, ибо каждому всегда надо воздавать по заслугам, таково мое убеждение, — и сказал, что я должен объявить Споду, что мне известно все о Юлейлии, и от Спода останется мокрое место. И как вы видели собственными глазами, от него именно осталось мокрое место. Что касается вышеупомянутой особы, я в полном тумане. Можно лишь предположить, что это кто-то из его прошлого — подозреваю, достаточно позорного.
Я вздохнул, потому что слегка разволновался.
