— Хилари любит покрасоваться.
— Я всегда считал миф о Вавилонской башне таким мрачным, — заметил Фредди. — Кто может любить Бога, который преднамеренно так безжалостно перемешал всех людей?
— Его можно уважать, — заметил Клиффорд. — Он знал, что делал.
— Я вот думаю, будет когда-нибудь настоящий международный язык? — заметил Фредди.
— Он уже существует. Английский.
— Хилари — такой шовинист.
— А как насчет эсперанто? — вмешалась Лора. — Хилари, вы знаете эсперанто?
— Конечно.
— Вы считаете, что он…?
— Ну, как можно всерьез принимать язык, где вместо слова «мать» говорят «маленький отец»?
— В самом деле?
— На эсперанто «patrino» означает «мать».
— Долой эсперанто! — заявила Лора.
— Вы совершенно правы, говоря, что Бог знал, что делал, — заметил я, обращаясь к Клиффорду. Мне хотелось восстановить с ним контакт, но он по-прежнему не смотрел на меня. — Только не надо быть слишком уж циником. Ничто так не унижает человека, как непонимание чужого языка. Это как нельзя ярче подтверждает ограниченность наших духовных возможностей. Умнейший человек выглядит полным идиотом, если он плохо говорит на каком-то языке.
— Вы поэтому хотите знать все языки, Хилари? — спросила Лора.
— Естественно.
— Значит, Господу было угодно показать нам нашу ограниченность? — сказал Фредди.
— Ему угодно было показать нам, что творить добро так же трудно, как говорить на иностранном языке.
— Сегодня Хилари склонен к метафизике, — заметил Фредди.
— Просто не понимаю, как у вас в голове не перемешаются все эти слова из стольких разных языков, — сказала Лора. — В моей голове все бы уже перемешалось.
— Слоеный пирог из слов.
Клиффорд молчал и держался холодно, без улыбки, ковыряя ложечкой сладкое — кусочки ананаса, облитые каким-то отвратительным ликером. Внезапно он повернулся к Фредди и спросил:
— Что вы думаете по поводу преемника Темплер-Спенса?
— Ах да, — откликнулся Фредди. — Ганнер Джойлинг. Вам не кажется, что это — удачная кандидатура? Насколько я понимаю, он появится у нас через неделю-другую.
— Я не могу этого есть, — сказал я Лоре. — Из-за зуба. Нельзя ли мне выпить виски?
— Да, конечно. Он швед или кто, раз его зовут Ганнер? Кстати, красивое имя.
— Нет, самый настоящий англичанин. Возможно, у него кто-нибудь из предков был швед. Где только он не служил. Начал с казначейства. Потом занимался пассажирской авиацией. Потом был в Международном валютном фонде, потом — в Объединенных Нациях. Очень способный человек. У меня такое впечатление, что его прочат главой министерства по делам государственной службы.
