Сандрик при виде такого богатства растерялся, но думаю, что мы бы растерялись тоже.
И правда, если бы представить когда-либо увиденный вами игрушечный магазин, и даже очень большой и очень хороший игрушечный магазин, а потом еще представить, что весь он уместился на одной лишь полке, а полок таких много, то вы как-то, хоть и отдаленно, поймете, что это был наш мир, весь-весь, только в уменьшенном виде, как если бы мы сами посмотрели на себя из космоса. Вот что такое игрушечный магазин в кармане у дяди Тумбы. Понятно, что, когда ты видишь сразу так много игрушек, ты не увидишь ни одной, как произошло с Сандриком. Единственное, что он смог сразу разглядеть, был мальчик-толстун, сидящий на зеркальном полу и громко сопящий, был он в коротких штанишках и маечке, а из-под маечки так и сяк очень несуразно торчали напиханные туда игрушки.
Сандрик очень удивился сидящему на полу Толстуну, он даже воскликнул непроизвольно:
— Вот это да! — Потому что Толстун, невзирая на появление Сандрика и не обращая на него никакого внимания, пыхтя, засовывал за пазуху деревянную лошадь с пышным хвостом и на колесах. Лошадь за пазуху не лезла, да и не могла залезть, уж очень много там было всего напихано. Но так как Толстун старался, майка в какой-то момент распахнулась снизу, и оттуда вырвались остальные игрушки, и среди них была сверкающая юла, кости от домино, которые сыпались, как арбузные черные косточки, зеркальце, ручные часики, заводной медведь на задних лапах и множество других разных игрушек.
Толстун посмотрел на Сандрика почти гневно. Сдвинув брови, он проворчал:
— Не говорил бы ты под руку! У меня почти все поместилось!
— Да ничего у тебя не поместилось, — сказал Сандрик мирно.
— Ты уверен?
— Конечно.
— А почему?
— Хм… Почему… Майка какая! А игрушки какие!
— Но у него же помещается?
— У кого? У него?
— У дяди Тумбы, вот у кого! — сердито добавил Толстун и стал собирать с зеркального пола фишки домино. Собирал основательно, ползая на коленях, пока не собрал все до единой и не засунул обратно за майку, а майку он заправил в штанишки.
— А все-таки, чего ты хочешь? — спросил Сандрик. Он нагнулся и поднял медведя заводного с юлой, оставалась все та же лошадь, но было ясно, что совать ее за пазуху бесполезно.
— Хочу лошадь, — сказал сразу Толстун.
— А еще?
— Еще… Все остальное, — и Толстун указал на полки с игрушками, которых было столько, сколько мог видеть глаз.
— Как? — удивился Сандрик искренне. — Все?
