Войдя в музей, дворецкий и Эш застали там бдительного секретаря.
— Я не знал, что вы здесь, сэр, — сказал Бидж, — иначе я бы не осмелился прийти. Этот молодой человек выразил желание осмотреть экспонаты, и я взял на себя смелость его сопровождать.
— Заходите, Бидж, заходите, — сказал Бакстер. — Да, Бидж!
— В чем дело, сэр?
Бакстер отвел его подальше, в холл.
— Бидж, — спросил он, — кто это?
— Лакей мистера Питерса, сэр.
— Лакей мистера Питерса?
— Да, сэр.
— Он давно у него? Бидж понизил голос.
— Только что поступил, сэр. Это его первое место. Его манеры удивляют меня, сэр. Не хотел бы никого обижать, но, мне кажется, надо бы проинформировать мистера Питерса… Быть может, он введен в заблуждение. Как вы считаете, сэр?
— А… что?
— Надо ли проинформировать мистера Питерса?
— Нет-нет. Мистер Питерc сам разберется.
— Не хотел бы вмешиваться не в свое дело, сэр, но…
— Я думаю, мистер Питерc все про него знает. А вот скажите, Бидж, кто предложил пойти в музей, вы или он?
— Молодой человек, сэр.
Бакстер вернулся к экспонатам. Эш стоял посреди комнаты, пытаясь запомнить ее географию и не замечая острого, подозрительного взгляда. Он не видел Бакстера. Он даже не думал о Бакстере. Но Бакстер знал.
1
Среди особых радостей преклонного возраста есть и здоровый пессимизм. Конечно, он подпортит наши удачи, помешает судьбе всучить нам позолоченный камень, монету на резинке или заблудившуюся курицу, которые охотно хватает пылкая юность, чтобы немедленно разочароваться. Перевалив за тридцать, мы искоса смотрим на подарки судьбы, упуская нечастые награды, но избегая верных ловушек.
Эш Марсон еще не достиг поры спокойного недоверия, а потому — подарки принимал, верил им и радовался. После первого вечера в Бландинге, он думал о том, до какой же степени благосклонна к нему Фортуна. Нырнув в опаснейшие глубины подлестничного этикета, он выплыл, нет — победил. Вместо того, чтобы сделать непростительный промах, заслужив справедливое презрение, он стал душой общества. Даже если завтра, по рассеянности, он пройдет к столу перед камердинером, это ему простится, юмористам закон не писан.
Но и этого мало, Фортуна еще добрей. В первый день он узнал, как справляться с гневливым хозяином. Если бы не особая удача, долго общаться с ним было бы очень трудно.
Однако и это не все. Третье, самое важное — в том, что он не только выяснил, где лежит скарабей, но и ясно увидел, что украсть его проще простого. Сидя на постели, он прикидывал, как потратит тысячу фунтов, и дошел в своем оптимизме до того, что гадал лишь об одном: брать скарабея сейчас или сперва привести в порядок мистера Питерса. И то подумать, как только он вернет имущество владельцу, он немедленно, автоматически перестанет быть врачом и тренером.
